Игорь Оболенский - Русский след Коко Шанель

За несколько мгновений до того, как навсегда закрыть глаза, Дягилев успел увидеть Мисю, и дать ей свой последний совет: «Всегда носи только белое!». Она выполнила это пожелание: на похоронах Дягилева она единственная была в ослепительно белом платье. Все расходы за последний земной день своего русского друга взяла на себя Габриэль Шанель.

Обо всем этом Мися поведала Русудан. А та, в свою очередь, вспоминала, как стала свидетельницей кончины матери. Несчастная женщина, добравшись, наконец, с детьми в Париж, решила отметить это событие домашним застольем. Во время которого, судя по всему, отравилась, и под утро ее не стало. «Тогда ангел смерти и начал свое приближение ко мне», — говорила Русудан Мисе.

На помощь вновь попыталась прийти Коко Шанель. Она вывезла Мдивани в Швейцарию. Но все уже было бесполезно.

Последнюю попытку спасти Русудан предпримет Мися Серт — она отправится в монастырь в Лурд. «Не помню, как я собралась, как я доехала: я была в полном отчаянии. В Лурде я купила огромную свечу, такую тяжелую, что ее несли в Грот два человека».

Когда Мися вернулась из Лурда, на столе лежала телеграмма: Русудан Мдивани скончалась.

Смерть Русудан стала для Миси большим ударом. Она начала терять зрение. Похоронив в 1947 году и Хосе Мария, с которым теперь ее связывали исключительно дружеские отношения, Мися перебралась в оставленную ей квартиру в доме 225 на улице Риволи.

Умерла Мися три года спустя в спальне, которую некогда делила с Хосе Мария, и хозяйкой которой потом стала Русудан. Когда Коко Шанель, занимавшаяся похоронами Миси, открыла медальон в форме сердца, с которым не расставалась Серт, то обнаружила в нем фотографию Русудан. Она сохранит эту карточку…

Шло время, многое и многие оставались в прошлом. О ком Шанель неизменно вспоминала с теплотой, был великий князь Дмитрий Павлович. Она умела быть благодарной: кузен последнего российского императора познакомил Мадемуазель с человеком, сыгравшим едва ли не решающую роль в ее судьбе, по крайней мере, если говорить о финансовом благополучии. Речь идет о создателе легендарного аромата «Шанель № 5», ставшего со временем главным источником дохода для Габриэль Шанель.

Шанель не выходит из моды. Стиль существует, пока он соответствует своей эпохе. Когда возникает противоречие между модой и духом времени, всегда проигрывает мода.

Эрнест Бо

Подробные воспоминания о нем оставил его коллега и ученик Константин Веригин, в 1926 году начавший сотрудничество с Домом Шанель. Эрнесту Бо его рекомендовал князь Кутузов, тот самый Сергей Александрович, тоже попавший к Шанель с легкой руки великого князя. На страницах книги «Благоуханность. Воспоминания парфюмера» он писал: «Молодая секретарша попросила меня подождать в небольшой приемной, более похожей на гостиную XVIII века, чем на бюро. Мне запомнился запах болгарской розы. Не успел я сесть, как отворилась дверь, и я услышал приветливый голос хозяина, говорившего на чистейшем русском языке, что меня очень поразило. Вслед за голосом появился его обладатель, среднего роста, плотный, с энергичным, властным и открытым лицом. В те годы я охотно занимался хиромантией и поэтому сразу же подумал: «Вот соединение Марса с Юпитером, дерзновенного действия с умением закрепить победу». В дальнейшем я убедился, что мнение мое было верным. Эрнест Бо, соединявший в себе достоинства француза с широкой русской хлебосольностью, заслужил в Первую мировую войну Военный крест и орден Почетного легиона, русский орден Святого Владимира с мечами и бантом и английский Военный крест. И в его лице я впервые встретил истинного парфюмера, то есть творца нового и прекрасного в искусстве аромата. Созданные им для этого Дома «Шанель № 5» уже сделали его имя знаменитым во всей парфюмерии. Он первый сумел соединить в духах блистательную дерзновенность, переходящую в тонкий, безукоризненный пир чувств…»

Эрнест Бо с удовольствием рассказывал о себе Веригину: что парфюмерией начал заниматься по примеру отца, в компанию Ралле — главный парфюмерный дом Российской империи — попал благодаря брату, занимавшему там пост администратора. Вынужденно оставив Россию, в 1920 году Бо устроился уже на французское подразделение Ралле под Каннами, где и были созданы духи «Шанель № 5».

На публичной лекции, состоявшейся 27 февраля 1946 года, сам Эрнест Бо говорил: «Меня спрашивают, как мне удалось создать "Шанель № 5"? Во-первых, я создал эти духи в 1920 году, когда вернулся с войны. Часть моей военной кампании прошла в северных странах Европы, за Полярным кругом, во время полуночного солнцестояния, когда озера и реки излучают особую свежесть. Этот характерный запах я сохранил в своей памяти, и после больших усилий и трудов мне удалось воссоздать его, хотя первые альдегиды были неустойчивы. Во-вторых, почему такое название? Мадемуазель Шанель, имевшая очень модный кутюрный Дом, просила меня создать для нее духи. Я показал ей серии от 1-го до 5-го и от 20-го до 24-го номера. Она выбрала несколько, и среди них № 5. "Как назвать эти духи?" — спросил я ее. Мадемуазель Шанель ответила: "Я представляю коллекцию платьев пятого числа пятого месяца, то есть в мае. Значит, и оставим духам номер, который они носят. Этот 5-й номер принесет им успех". Сознаюсь, она не ошиблась. Эта новая нота духов еще пользуется большим успехом; мало у каких духов было так много подражателей, мало какие духи так старательно подделывали, как "Шанель № 5"».

Что же касается необычного флакона, то и его появлением Шанель была обязана великому князю. Как-то Дмитрий Павлович принес с собой штоф русской водки — эта форма и легла в основу флакона. Впоследствии Эрнест Бо создаст для Шанель и другие ароматы, среди которых можно выделить парфюм CuirdeRussie («Русская кожа»). По словам Мадемуазель, именно так пахли сапоги великого князя.

Лето 1930 года Коко Шанель проводила свой отпуск на средиземноморской вилле, то и дело нанося визиты в Монако. Там ее ждал великий князь Дмитрий Павлович. Их роман остался в прошлом: в 1926 году великий князь успел жениться на американке Одри Эмери, спустя два года родился сын Павел.

Родная сестра Дмитрия Павловича великая княгиня Мария Павловна посвятила описанию свадебных хлопот немало страниц в своих мемуарах. Среди прочего, она писала: «После непродолжительного ухаживания Дмитрий со всем юношеским пылом был готов сделать предложение, но все еще не был уверен в ответе. Не забуду того вечера, когда он наконец решился услышать отказ. Я была дома, в одиночестве поужинала и рассчитывала дождаться его возвращения. Он задерживался, пора было укладываться спать. И только я легла, во двор въехал автомобиль. Звякнули ворота, под знакомыми шагами проскрипел гравий. Внизу отворилась и закрылась дверь. Я уже была на ногах, накинула на плечи халат и встала в дверях. Дмитрий поднимался по лестнице. Сначала я увидела его макушку, потом и все лицо. Оно сияло детским восторгом. Пока он подходил ко мне, я заметила, что он чуть смущается, и это растрогало меня сильнее всяких слов. Мы вернулись ко мне, я забралась в постель, Дмитрий свернулся у меня в ногах. Не было нужды говорить, что его предложение приняли, но мне хотелось подробностей, и он снова и снова пересказывал их — и что он сказал, и что она ответила, и где они стояли, и где потом сели. Уже рассветало, когда мы расстались. Он ушел, я осталась одна, и сон не сморил меня…