Роберт Кнехт - Ришелье

В мае 1611 года в Сомюре собралась Протестантская ассамблея. Регентша Мария Медичи через своих представителей попросила делегатов назначить шесть человек, которые бы защищали их интересы при дворе, и затем разойтись. Но ее не стали слушать и в свою очередь объявили ассамблею постоянной, направив регентше различные требования. Они были настолько непомерны, по мнению Ришелье, что даже если бы весь Королевский совет состоял из протестантов, то и тогда бы их нельзя было выполнить. Переговоры между ассамблеей и регентшей продолжались четыре месяца. В итоге делегаты. собравшиеся в Сомюре, согласились разойтись, но поставили при этом условия, по словам Ришелье, определенно угрожавшие политическому единству королевства. Они возвратились в свои провинции, намеревались «нарушить мир в стране и поймать рыбку в мутной воде».

Ришелье всегда проводил четкое отличие между религиозным нонконформизмом и политическим призывом к мятежу. Он не верил в то, что можно заставить гугенотов обратиться в католицизм, и в то же время был убежден в невозможности позволить им не подчиняться короне. Так, он был возмущен словами протестантского священника, адресованными канцлеру, что если гугенотам откажут в их требованиях, то они возьмут это без спросу, и тем, что тот не был наказан. «Этого наглеца, — писал он, — следовало бы арестовать. Позже его можно было бы освободить в знак королевского милосердия, но после того как власть и авторитет короля были бы подтверждены самым наглядным образом». Ришелье неуклонно отстаивал свое мнение в послании Генеральным Штатам 1614 года. Гугеноты, прибегнувшие к насилию, — говорил он, — должны быть сурово наказаны: других же следует оставить в покое. «Единственное, чего мы желаем — это обратить их в католическую веру, — добавил он, — и достичь того можем нашим собственным примером, учением и молитвами — единственным оружием, которым мы владеем, чтобы бороться с ними».

В качестве епископа Ришелье, разумеется, был обязан пытаться обратить еретиков в католичество. Он добивался этого, поощряя деятельность миссионеров и сочиняя трактаты против гугенотов. Разрешил ораторианцам и капуцинам обосноваться в Люсонском диоцезе[54], предоставив им все возможности для проповеднической деятельности. Капуцинам сопутствовал особый успех. В октябре 1622 года они обратили в католичество многих гугенотов Пуату, даже в поместьях Роана, где мессу не служили уже лет шестьдесят.

Личным вкладом Ришелье в борьбу против ереси явилась книга, озаглавленная «Des principaux points de la foi de l’Eglese catholique». Он написал ее в монастыре Куссе, вскоре после падения Кончини, когда сам потерял должность министра. Она явилась ответом четырем пасторам из Шарантона, написавшим в защиту протестантской веры, отправившим это королю и получившим широкую известность. В своем предисловии Ришелье указывал на то, что его цель — не обижать гугенотов, а излечить их. Он не приемлет только их доктрины, а не лично их, к кому не испытывает ничего, кроме добрых чувств. Шарантонские пасторы, доказывал он, имеют все основания быть благодарными королям Франции, вместо того чтобы жаловаться на них. Их вера ненавистна отнюдь не по тем причинам, на которые они указывают, но совсем по другим, которые они скрывают. Католическая церковь, ее священнослужители и все прочие, кого они обвиняют в разных прегрешениях, на деле невиновны. Книга Ришелье состояла из девятнадцати глав: четырнадцать представляли подробные ответы на обвинения, высказанные пасторами; оставшиеся пять претендовали на объяснение того, почему «все должны питать отвращение» к протестантской вере. Согласно Ришелье, Реформация[55] воскресила еретические учения древности, открыла двери всем порокам и пошатнула самые основы монархической власти.

Лишь немногие из католиков убеждали Людовика XIII последовать примеру его отца, повременив с религиозной унификацией королевства, однако этого мнения не разделяло духовенство, присутствовавшее на Генеральных Штатах 1614 года. Оно желало того, чтобы протестантизм, или мнимо реформированная вера, был запрещен, хотя и готово было принять Нантский эдикт как временную политическую необходимость.

Но католическое духовенство полагало, что эдикт должен быть проведен в жизнь в областях, где гугеноты были сильны, и напугалось, узнав о положении дел в маленьком, независимом графстве Беарн, где имуществом церкви владели еретики, а католическое богослужение находилось под запретом. Соответственно, Генеральные Штаты потребовали восстановления католичества в Беарне и даже полного присоединения территории графства к Франции. На собрании французского духовенства, проходившем в Париже в 1617 году, епископ Макона выражал недовольство тем, что церковные доходы в Беарне используются для выплат жалования протестантским священникам и помощи студентам, изучающим протестантскую теологию. Такое злоупотребление средствами католической церкви, считал он, все равно, что позволить грешнице пить воду из освященных чаш! Он напомнил собравшимся пророческое завещание Св. Реми о том, что королевство погибнет, если католическая вера будет уничтожена или изменена. Его обращение вызвало отклик в стране: 25 июня Королевский совет распорядился о восстановлении католического богослужения и всей церковной собственности в Беарне. Штаты Беарна выступили с энергичным протестом против королевского решения и в течение какого-то времени казалось, что Людовик XIII повременит с его исполнением. Это было связано с тем, что недавнее выступление Марии Медичи привело его в смущение. Как только он подписал Анжерский договор в августе 1620 года, король сразу же повел армию на юг. 15 октября, в По, совет Беарна умолил Людовика о прощении. Двумя днями позже он отправил в отставку губернатора-протестанта и назначил на его место католика. 19 октября официально объявили о союзе Беарна и Наварры с Францией. В то же время распорядился о восстановлении католического богослужения на обеих территориях, равно как и о возвращении собственности церкви. На следующий день с полувековым аскетизмом гугенотов в По было покончено в тот момент, когда в кафедральных соборах зазвучали торжественные звуки Те Deum[56].

Аннексия Беарна Францией была не единственным бедствием, которое претерпел в ту пору протестантизм, другим несчастьем было поражение, нанесенное Габсбургами Фридриху V, курфюрсту Пфальца и королю Богемии в битве при Белой Горе[57]. Эти два события, происшедшие почти одновременно, вселили страх в сердца гугенотов, которые ощущали все большую уязвимость своих позиций с момента смерти Генриха IV. В декабре 1620 года на чрезвычайной ассамблее в Ла-Рошели они решили сопротивляться правительству, если понадобится, с применением силы. Отнюдь не вся гугенотская знать разделяла эту решимость. Ледигьеры, Сюлли и Буйон остались в стороне от ассамблеи, взвалив всю ответственность за ее действия на твердолобых ла Форса, Субиза и ла Тремуйя. Ассамблея распорядилась о наборе войск, выплата жалованья которым должна была осуществляться, где возможно, за счет общественных фондов. Протестантская Франция была разделена на восемь военных округов, или cercles, под верховным командованием Анри де Роана. Places de surete были приведены в боевую готовность, и провинциальные ассамблеи собрались на свои заседания с целью организовать сопротивление. Короче говоря, «Соединенные Провинции Юга»; которые доставляли немало неприятностей монархии в завершающие десятилетия религиозных войн, вновь стали реальностью. Канцлер Брюлар де Силлери, который был достаточно стар, чтобы помнить об этих бедствиях, поделился своими страхами с венецианскими послами: «Скажу вам откровенно, господа, я не знаю, что случится с нами. Зараза проникла в нашу кровь и плоть. Гугеноты создали корпорацию, наносящую урон власти короля и вырывающую скипетр из его рук. В Ла-Рошели они без спросу созвали ассамблею, составили статусы, приняли решения относительно налогов, собирают деньги, выступают с обвинениями в адрес милиции, сооружают укрепления, ведут себя так, будто короля не существует и они являются подлинными хозяевами».