Бен Брайант - Командир субмарины

1 апреля 1940 года третья подводная флотилия, в которую входили все лодки типа "S", отошла от нашей плавучей базы, "Циклопа", такого же старого, как первые подводные лодки, и отправилась в канал Ист-Кост, который надо было охранять. Субмарины других флотилий восточного побережья Англии поступили таким же образом. Обычно наши минные тральщики ограждали побережье, а конвой противника доверяли встречать нам, и мы всегда надеялись на хорошую охоту. Противник из-за этого должен был заботиться об охране своих конвоев.

Около банки Смита "Силайон" впервые встретилась с вражеским кораблем, который шел в полной темноте. Мы находились в наших водах, поэтому корабль мог быть как своим, так и вражеским. Как только мы осветили неизвестный корабль прожектором, в ответ он стал быстро уходить. Неопознанный корабль был небольшим и намного превосходил нашу подводную лодку в скорости, вследствие чего очень быстро исчез. Корабль, очевидно, был минным заградителем. Мы сразу же послали об этом донесение, и вражеские мины были протралены раньше, чем смогли причинить какой-либо вред нашим судам. Утром 7 апреля, пройдя через Северное море и Скагеррак, мы подошли к северной оконечности Дании, мысу Скаген. Никогда не забуду того ясного весеннего воскресенья, когда, лавируя между мелководьем у Нидегенского маяка, я понял, что мы оказались на войне; возможно, в следующий раз пройти через этот канал будет не так просто.

Мы медленно продвигались на юг вдоль западного края канала, в то время как под нашем килем было всего лишь несколько фатомов{8} воды, а в воздухе находился вражеский самолет, патрулирующий этот район.

По другой стороне канала под нейтральными флагами постоянно курсировали торговые суда Балтийских и Скандинавских стран. На север в Норвегию шли большие немецкие танкеры, тяжело нагруженные суда, представляющие для нас легкую мишень, так как их, за исключением противолодочных кораблей, патрулирующих канал, никто не сопровождал. Но были ли они транспортными судами? Для меня транспортом могло быть и пассажирское судно, тот же лайнер с солдатами на верхней палубе. Откуда я мог знать, размещены ли в его трюмах германские солдаты. Проходя по узким проливам через Балтийское море, немцы скрывали свои намерения как от датчан и шведов, так и от нас. Я все еще был связан по рукам и ногам Гаагской конвенцией и, какие бы ни имел подозрения, ничего не мог сделать. Несмотря на нашу обеспокоенность, немецкое вторжение в Норвегию проходило без каких-либо помех. Мне приходилось повиноваться приказам Макса К. Хортона.

Немецкий флот вначале не пользовался каналом, чтобы скрыть свое вторжение. А когда мы достигли южного края Каттегата, им снова пришлось отказаться от прохождения по нему. Мы могли одновременно закрыть только один из выходов из Балтийского моря, поэтому пространство, по которому передвигался противник, всегда оставалось открытым. Оглядываясь теперь назад, я думаю, что много жизней можно было спасти, если бы мы в то время действовали иначе. Несомненно, наше вторжение началось удачно. Через пару дней Берти Пизи одним залпом в Скагерраке отправил на дно судно с 8000 вражеских солдат. Но дальше дела наши пошли не так уж хорошо. Немецкий флот находился южнее нас и не был готов к действиям, имея малые шансы ускользнуть через узкие северные каналы.

Вскоре на юге нас подстерегли новые неприятности. Из-за таяния снегов вода в Балтийском море и Каттегате становилась все более пресной{9}, в результате чего мы становились все "тяжелее". В конце концов нам пришлось, чтобы не утонуть, постоянно продувать балластные цистерны. Мы прибыли в Зунд и заняли нашу боевую позицию, охраняя восточный вход в Балтийское море. Мелководье, спокойное море и постоянное дежурство в воздухе вражеских ВВС, способных заметить нас, - худшие условия для подводного плавания. В целях безопасности той же ночью, войдя в пролив, мы сожгли всю секретную документацию, за исключением нескольких необходимых сигнальных книг. Если бы нас потопили, вражеские водолазы легко смогли бы достать все наши бумаги.

Нам не приходилось скучать. Казалось, все рыболовецкие суда Дании и Швеции собрались в Бельте и Зунде. Днем мы находились в постоянной опасности быть ими протараненными, ночью же, поскольку поднимались на поверхность и через бинокль искали немецкие военные корабли, старались не попасться им на глаза, чтобы они не могли сообщить о нашем присутствии противнику. К счастью, я имел дополнительного офицера, Джорджа Сальта, недавно сдавшего экзамен на командира подлодки, но еще не получившего нового назначения на собственную субмарину. Джордж был веселым парнем, никто не мог предположить, что он выигрывал чемпионат военно-морского флота по сквошу в течение нескольких лет. Его присутствие причинило в итоге много беспокойства в Нортвейсе - штабе подводных лодок, поскольку он попал на лодку прежде, чем мы узнали, куда отправляемся. Шансов на то, что "Силайон" вернется, было немного, а Макс Хортон ни за что не желал терять сразу двух командиров. Джордж не погиб во время нашего плавания, ему суждено было погибнуть чуть позже, на своей подлодке во время средиземноморской кампании.

Тем временем мы мучались ожиданием. При той спокойной погоде и безветрии, вкупе с постоянным дежурством ВВС и фатомом под килем, наши возможности были слишком ограниченны.

Палубы не мылись, и к тому же в коридорах стояли санитарные ведра. На субмарине пользование гальюном дело весьма непростое. Если вы выполнили все операции в правильном порядке, то сливали отходы за борт, если же нарушали порядок, то все отходы выливались на вас. Но даже когда отходы спускали правильно, при этом шли пузыри, и существовала вероятность того, что в тихую погоду вас по ним сможет засечь вражеский самолет. Помню смешной случай, свидетелем которого стал, когда при всплытии на поверхность однажды ночью подводник, выносивший санитарные ведра, поскользнулся и выплеснул их содержимое на моряков, наблюдавших за ним.

Наконец, 11 апреля, спустя четыре дня после того, как вошли в Каттегат, мы встретили немецкий корабль. Теперь ограничения в действиях подлодок, наложенные на нас Черчиллем, были сняты.

Нам приказали с запада перехватить поврежденный линейный корабль "Шеер", торпедированный лодкой "Спеарфиш" и теперь буксируемый на юг. Позиция была крайне неудобная, поскольку пролив в этом районе был очень мелководным. Наша "Силайон" опустилась на перископную глубину (приблизительно восемь фатомов), в то время как под нашем килем осталось не более фатома. Но "Шеер" так и не прошел мимо нас. В тот период германское вторжение в Норвегию главным образом проходило в стороне от нас, и шансов встретить вражеское судно было очень мало. Мы уже почти окончательно отчаялись вступить в войну, когда заметили транспорт. Судно не имело кормового флага, но я смог прочитать название. Мы принялись лихорадочно искать названия немецких военных кораблей и судов в специальной книге, где имелись фотографии и были приведены тактико-технические данные кораблей. "Оттебурга" в этом списке не оказалось. Мы разрешили ему следовать дальше.