Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

Никита, как мы помним, деньги за него от казны все же получил, что для этого завода означало окончательную смену собственника. Но в преддверии строительства казенного оружейного завода вопрос о передаче в оружейное ведомство бывшего демидовского завода возник снова. В июле 1712 года свое мнение по поводу возможных последствий этого довел до Сената Волконский, предупреждавший: «…ежели де великий государь укажет быть тем прежним железным заводом к Тулской оружейной слободе, то вновь на Туле других оружейных заводов строить не надлежит для того, что, ежели двои оружейные заводы будут, то будет на Туле в руде и в угольях к оружейному делу оскудение, и в покупке цены излишъняя передача»[166].

Логика тут немного хромает. Если Волконский подразумевает перепрофилирование демидовского завода в оружейный (рассматривая вариант, в котором «двои оружейные заводы будут»), то непонятно, чем эта метаморфоза усугубит положение с рудой — оружейному заводу она не нужна. Для нас, однако, интересна не столько причина, сколько сама позиция Волконского. Он против превращения демидовского завода в оружейный. Полагаем, немалую роль в том, чтобы он стал на эту точку зрения, сыграли аргументы Красильникова (а может быть, и самого Демидова?), сводившиеся к одному: новый завод не должен погубить существующий.

Подбирая место для нового строительства, Красильников прошел мимо построек бывшего демидовского завода, площадки, на которой они находились, и обширной его гидросистемы — все это было оставлено им нетронутым. Рабочие колеса демидовского завода по-прежнему крутились водами Ту-лицы. Источником энергии для станков оружейного завода в разработанном им варианте выступала другая река — Упа. При таком планировочном решении заводы — старый и новый — могли сосуществовать, не мешая друг другу. При этом — располагаться рядом (расстояние между ними составляло всего 230 саженей[167] — около 500 метров).

Невозможно усомниться в том, что Красильников осознанно добивался того, чего добился. Трудно не заподозрить, что строительство казной оружейного завода связано с возвращением Демидову его металлургического завода на Тулице, последовавшим в 1713 году. И вполне очевидно, что любой вариант размещения нового завода, затрагивавший постройки или гидросистему завода Демидова, означал бы, что комиссару уже нечего возвращать.

В отличие от довольно хорошо документированной истории получения Демидовым казенного Невьянского завода подробности возвращения ему Тульского казенного (бывшего демидовского) завода неизвестны. По состоянию на июль 1712 года он выпускал железо, которое «на всякие припасы употреблялось к Воронежу»[168], и состоял в ведении Адмиралтейства. Несомненно, очень существенную роль сыграла позиция руководителя этого учреждения. Демидов, скорее всего, не смог бы получить Невьянский завод без содействия главы Сибирского приказа А.А. Виниуса. Тульский завод не мог бы вернуться к нему без поддержки «адмиралтейца» Ф.М. Апраксина. Частные его переговоры с Апраксиным и то, как заводчик пытался влиять на его позицию, останутся навсегда неизвестными. Но то, что Апраксин последовательно поддерживал Демидова в важных для него делах — факт, сомнения не вызывающий.

Возвратив себе старый завод, Никита вскоре решает еще одну важную проблему. Предприятие хронически страдало от недостатка энергии, а увеличить ее съем с валов было невозможно по причине ограниченной площади пруда. Ямщики не только не уступали ему прилегающую землю, но и продолжали конфликтовать по поводу занятой прежде. Царский указ 1701 года был выполнен только частично: Демидов у них землю забрал, они же компенсации за нее не получили. Теперь, в 1714 году, ямщики за 700 рублей отступного дали Никите запись, в которой заявили, что «поговоря… меж себя с ним, камисаром Никитою Демидовым, полюбовно», отступаются от своих к нему претензий. Теперь они были согласны не валить все в кучу, готовы добиваться отвода им земли, не претендуя на возвращение отторженной для Демидова[169]. Как покажут события, заняв такую позицию, они совершат ошибку: обещанного царем им не дадут. А вот для Демидова получение от них такой записи окажется правильным шагом: за сравнительно небольшую сумму он защитит от посягательств важнейший элемент того, что входило в понятие недвижимой собственности — землю.

Конфликт с Иваном Баташевым

За тульскими и уральскими успехами Демидова внимательно следили его земляки. Казенный кузнец Иван Тимофеевич Баташев был первым из тех, кто попытался повторить этот успех.

Потомственный оружейник, в 1709 году он построил на Тулице мельницу, на месте которой позднее поставил металлургический завод[170]. Чудесное превращение, повторившее эволюции, происходившие полтора десятилетия назад с мельницей, отданной Демидову, произошло не сразу. В том же году Баташева вызвали в Москву, в Артиллерийский приказ, откуда послали в Сокольск на казенные железные заводы. Хотя с этого момента часть своего времени он вынужден был проводить там, все свое будущее — планы и большие, и малые — он связывал по-прежнему с Тулой.

Припомним историю о том, как Демидов хозяйничал на тульской винокурне. Она имеет продолжение. Через три дня после посещения Ратуши, где он объявил об отказе поставлять вино по первоначальной цене, у него объявился конкурент — туленин казенный кузнец Иван Тимофеев. В своей челобитной он просил повелеть ему ставить вино на тульский кружечный двор, причем называл существенно более низкую за него цену, чем выставил Демидов. Больше того, вином по своей цене он брался обеспечить кабаки не одной Тулы, но также близлежащих городов Дедилова и Епифани. При этом даже не претендовал на винокурню, которой распоряжался Демидов, — соглашался развернуть собственное производство. Эти условия выглядели настолько соблазнительно, что решение было принято почти тотчас. 4 января 1710 года Ивану Тимофееву было велено ставить вино по предложенной им цене в названные города «и для того куренья построить ему на речке Тулице вновь винокурню». В сообщавшем об этом указе Ратуши тульским земским бурмистрам были строки, касавшиеся его предшественника: «А на Никите Демидове за прежнюю тульскую кабацкую винокурню по прежнему указу денги взять по оценке» и прислать их «с ценовною росписью к Москве немедленно»[171].

Совокупность сообщенных документами идентифицирующих признаков позволяет предположить, что упомянутый в документе тульский казенный кузнец Иван Тимофеев — наш Баташев. Тот факт, что отсутствует его фамильное прозвание, слишком смущать не должен — Никита Демидович Антюфеев в этом документе также назван без него, по патрониму. Итак, похоже, что в конце 1709 года Баташев обошел Демидова: воспользовавшись случаем, предложил цену более низкую и перебил подряд. При этом, осознавая, что отнимать винокурню у Демидова себе дороже (тот бы, скорее всего, сразу ее не отдал, вступил в переписку с учреждениями, затянул дело и подвел ситуацию к опасному рубежу), решился вложить в проект свои средства: за собственный счет построить новый производственный объект. Зачем? Или он считал деньги хуже Демидова? Нет, тут что-то другое. Не исключено, например, что Баташева привлекала в этой затее возможность более прочно закрепиться на Тулице. Зная о появлении там шесть лет спустя завода, это кажется даже весьма вероятным.