Алауди Мусаев - Шейх Мансур

Производство войлочных ковров (истанг) было характерно как для плоскостной, так и для горной Чечни. Эти ковры, украшенные ярким растительным и животным орнаментом, являлись обязательной принадлежностью каждого чеченского жилища: их вешали на стены, ими же покрывали пол в кунацкой. Чеченцы-горцы изготовляли из козьих шкур сапожную кожу — сафьян — и сбывали ее жителям плоскостной Чечни. Из кожи делали обувь, конскую сбрую, турлуки — надувные мешки для переправы по воде, походные вещевые мешки. Некоторые селения стали центрами выделки кожи, например Старый Юрт, Новый Юрт, Шали.

Большое место среди домашних промыслов занимала выделка сукна и изделий из него (черкесок, башлыков). Это по традиции считалось занятием женщин. Во многих аулах Чечни занимались гончарным производством — изготовляли горшки, кувшины, чашки. Однако большая часть домашней утвари, особенно в предгорьях, изготовлялась из дерева. Широко было налажено производство оружия, хотя наблюдатели отмечают невысокое его качество. П. Г. Бутков писал: «Из железа, которое покупали они в Ахалцихе и Персии, делают сабли и кинжалы. Ружья работы их нехороши и гораздо лучшие из дагестанского селения Кубачи. Порох делают сами, извлекая селитру из некоторых трав, а серу находят у себя и около Брагунских горячих вод. Свинец покупают в Персии и областях турецких, без крайней нужды пули не теряют».

Почти в каждом крупном ауле имелись кузнецы, плотники и другие мастера, но несколько селений особенно выделялись как ремесленные центры. Старейшим центром обработки металла было селение Старые Атаги у входа в Аргунское ущелье. Там изготавливали медные кувшины, тазы, подносы и другие изделия из металла, но главным образом холодное оружие. Одним из крупных ремесленных центров горной Чечни являлось селение Шатой, где изготавливали изделия из камня, дерева, металла, кожи, в том числе одежду и обувь. Шатоевцы снабжали своими товарами многие высокогорные аулы.

Во времена Мансура Чечня была богата лесами. Чеченцы из Надтеречных и Сунженских, то есть плоскостных, областей вели успешную торговлю лесом. В течение зимы они подготавливали плоты строевого и дровяного леса, а весной и летом сплавляли их по Сунже и Тереку до Кизляра. Леса в Чечне не находились в частной собственности, каждый мог нарубить где угодно и сколько угодно необходимой ему древесины, так что она практически ничего, кроме цены доставки, не стоила. При этом леса не подвергались сплошной вырубке. Выработанное веками народное экологическое мышление запрещало поднимать топор на дикие плодовые деревья — орехи, груши, яблони, алычу. Оставляли нетронутыми и деревья с птичьими гнездами. На хозяйственные нужды рубили только выросшие деревья, а на топливо использовали исключительно сухостой.

Кизляр вызвал к жизни еще один вид деревянного промысла. Для обширных кизлярских виноградников требовались бочарные доски, обручи, клепки и «таркалы» — колья для подвязывания виноградной лозы, которые и начали изготовлять в Надтеречных чеченских селениях. Из различных пород деревьев делались кухонная посуда, домашняя утварь (ульи, бочки), отдельные детали для домов. Терские казаки часто покупали у чеченцев арбы и колеса к ним. Чтобы поднять рыночный спрос, чеченцы делали на своих изделиях разнообразные украшения.

Ранее было рассказано о крупных торговцах-чеченцах. Но, как можно заметить, их деятельность распространялась обычно за пределы Кавказа, в Россию и Персию. В самой Чечне натуральный обмен товарами только в XVIII веке сменился торговлей на деньги. В ходу были русские, иранские и грузинские серебряные монеты, но мерой стоимости по традиции оставался скот — главным образом овцы. Жители Ичкерии и других горных районов снабжали чеченцев, живущих на плоскости, порохом, оружием, медной посудой, сукном, овчиной и звериными шкурами, войлоком, сыромятными кожами, медом, воском, яблоками, грушами, диким виноградом и орехами. Взамен получали хлеб, чугунные котлы, различные материи (холст, крашенину, пестрядь), калмыцкий чай, небольшое количество стали и железа. Все эти товары попадали в плоскостную Чечню через армян, персов и других купцов, а также через Надтеречных и Сунженских чеченцев, во многом отличавшихся по образу жизни от своих соплеменников.

В торговых операциях для отмеривания товаров служили следующие единицы измерения: мерой длины был локоть; для сыпучих тел большая мера составляла пять «сага» или чашек и равнялась восьми гарнцам (приблизительно 26 килограммам). При взвешивании, обычно безменом, использовали такие меры, как пуд («пунт») и фунт («герке»). Во времена Мансура у чеченцев, особенно горных, сохранялось равнодушное и даже презрительное отношение к богатству и его накоплению. Именно поэтому проповеди шейха, призывавшего к равенству и отказу от излишеств, имели такой успех.

Глава 4

ВЕРОВАНИЯ И ОБЫЧАИ

1

Когда-то чеченцы, как и все прочие народы, были язычниками. Однако еще в древности они верили в единого и великого Бога-Творца — Дела. Их мировоззрение испытало влияние вначале христианства, а затем ислама в его суфийской форме. О длительном бытовании христианства у чеченцев говорят его следы в языке, а также в некоторых обычаях и календарных традициях.

Помимо религиозных догм жизнь чеченцев определяли нерушимые традиции родства и соплеменничества. В глубокой древности в недрах общинной демократии сложился неписаный закон «Къонахалла» — кодекс чести, считавший главной целью жизни человека бескорыстное служение своему народу. Слово «къонах» означало достойного человека, строго соблюдавшего целый комплекс морально-этических правил. В него входили такие понятия, как человечность или гуманность («адамалла»), справедливость («нийсо»), чистота помыслов («цIано»), уважение к людям («ларам») и честь («сий»). В основе кодекса «Къонахалла» лежал добровольно принятый на себя долг перед народом и родной страной, за который къонах не ждет награды ни в этом мире, ни в будущем. Его поступки определяются не страхом перед небесной карой, а сознательной волей.

Самым ценным качеством мужчины считалась выдержка («собар»), У чеченцев сохранилась пословица: «Собаро лам баькхина, майралло тIом болина» — «Выдержка достигает цели, безрассудство приводит к войне». Кодекс къонаха определял каждый его шаг, его отношение к природе, людям и животным. Если человек вел себя негуманно по отношению к кому-нибудь, даже к врагу, он уже не мог считаться къонахом. Добить раненого врага, надругаться над его трупом считалось у чеченцев позорным поступком. Къонах не мог обидеть ребенка, ударить женщину. В кодексе «Къонахалла», донесенном до нас народной памятью, говорилось: «Если женщина совершила проступок, за который ее можно ударить, ей нужно дать развод». Уступить в ссоре или споре более слабому противнику считалось мужеством. Суть такой идеологии хорошо показал А. С. Пушкин в незавершенной поэме «Тазит». Кабардинский князь не понимает своего сына, воспитанного чеченцем в духе «къонахалла», когда тот не добивает раненого кровника и отпускает с миром безоружного купца.