Александра Коллонтай. Валькирия революции - Элен Каррер д’Анкосс
Александра Коллонтай, согласная с оппозиционерами, твердо выражала свое желание видеть, как на смену правительству большевиков приходит коалиционное правительство. Впоследствии ее желание было некоторым образом удовлетворено. Поскольку левые эсеры после Октябрьского переворота заняли нейтральную и даже благожелательную позицию по отношению к новой власти, Ленин некоторое время спустя решил включить троих эсеров в состав коалиционного правительства. Как будет показано ниже, эта коалиция продержалась недолго.
А. М. Коллонтай в рабочем кабинете. 1918. [РГАКФД]
В то же время Коллонтай сохраняла бдительность, без колебаний критиковала Троцкого, обвиняя его в чрезмерной расчетливости, и даже Ленина, говоря, что он «слишком привязан к своим теориям». Такая вольность раздражала Ленина, но, ни на шаг не отступая от своей концепции власти, он оставлял без внимания выходки Коллонтай и предписывал ей заниматься своим делом, тем более неотложным, что измученный невзгодами народ начинал проявлять недовольство. Коллонтай пришлось, не мешкая, брать шефство над своим министерством. Много писали, в том числе в СССР, о том, что Александра Коллонтай стала первой женщиной в России, получившей пост в правительстве. Да и сама она утверждала это в своей биографии.
На самом же деле она была второй. Ей предшествовала женщина, ставшая членом Временного правительства. Аристократка графиня Софья Панина задолго до революции прославилась благодаря своим передовым идеям и социальным инициативам. По настоянию крестьян (потомков тех, кого освободила реформа 1861 года) она возвела в своем имении Дом народа, под крышей которого разместились школа для детей, кружок обучения чтению для взрослых, столовая и пункт оказания срочной медицинской помощи. Панина являлась членом кадетской партии и руководила Министерством государственного призрения — тем самым, которое после Октябрьской революции досталось Коллонтай.
Придя в свое ведомство, расположенное на Казанской улице, Коллонтай обнаружила, что взбунтовавшиеся служащие испарились (как и во многих других государственных учреждениях) и рабочие места пустуют. К этому стоит добавить, что касса также оказалась пуста. Графиня Панина заранее приняла меры к тому, чтобы министерские средства достались только легитимной, с ее точки зрения, власти, то есть утвержденной еще не избранным Учредительным собранием. Панина была арестована, разделив судьбу большей части членов Временного правительства, но, так как она походила на Коллонтай силой характера и твердостью убеждений, заключение в Петропавловской крепости не смогло подчинить ее воле большевиков, которые требовали вернуть средства министерства, ранее находившегося в ее ведении.
Зарисовка, составленная А. М. Коллонтай к воспоминаниям об участии в заседании Исполкома Петроградского совета в 1917 году. Подлинник. Автограф А. М. Коллонтай. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 120. Л. 2]
Коллонтай не застала в своем комиссариате (именно так теперь назывались государственные учреждения) никого, за исключением охранника, который, невзирая на ее объяснения, попросил ее удалиться. Ей пришлось возвращаться к себе. Едва она оказалась дома, как к ней явился крестьянин с запиской, подписанной Лениным. Этот крестьянин требовал платы за лошадь, конфискованную для армейских нужд, и Ленин поручил Коллонтай ответить на ходатайство. За неимением средств она решила поселиться в Смольном, где заняла пустовавшую комнату и повесила на дверь табличку с надписью «Народный комиссариат государственного призрения».
С этого момента она была вынуждена иметь дело с нескончаемой чередой просителей, инвалидов войны, матерей, не имевших возможности прокормить своих детей, безработных. Кроме того, государственные служащие бастовали и бойкотировали новые власти. Американка Луиза Брайант, супруга Джона Рида, сопровождавшая его в поездке в Россию, во всех подробностях расписала серьезные трудности, с которыми столкнулась тогда Коллонтай. Таковыми являлись в том числе уважение к личности графини Паниной и ее популярность в народе. Во время суда над графиней многочисленные крестьяне, проживавшие на землях, ранее принадлежавших помещикам, приехали в столицу, буквально осадили здание суда и выкрикивали: «Освободите нашу графиню! Она была добра к народу!»
Приложив немалые усилия, Коллонтай добилась возврата ведомственных средств и смогла приступить к исполнению многочисленных задач, вытекавших из ее должностных обязанностей. Но прежде всего ей требовалось вернуть на рабочие места служащих, а значит, разобраться с забастовщиками. Она прибегла к помощи матросов Дыбенко, которые сумели убедить большинство бастовавших возвратиться в комиссариат и взяться за работу, а тех, кто упорствовал, препроводили в тюрьму.
Александра Коллонтай считала защиту матерей и детей одной из ключевых задач вверенного ей ведомства. С разработкой практических мер (и публикацией соответствующих текстов) ей помог выдающийся медик — доктор Николай Короленко. Он оказал содействие в устройстве образцового родильного дома, получившего название «Дворец защиты материнства». Это заведение разместили в здании бывшего сиротского приюта, учрежденного в правление Екатерины Великой, где в течение двух столетий дети, как правило незаконнорожденные, находились на попечении у частных благотворителей. Приютом долгое время руководил один аристократ, который настроил работавших в приюте женщин против проекта Коллонтай. Коллонтай обратилась к Ленину за помощью, но тот, будучи сильно занят, не озаботился этим вопросом. Однажды ночью строившийся Дворец защиты материнства охватил пожар, полностью уничтоживший здание, к великой радости бывшего управляющего и его сотрудниц, которые приговаривали: «Господь покарал это предприятие, начатое по навету антихриста». Разве не Коллонтай распорядилась снять иконы, украшавшие стены сиротского приюта?
И снова Александра призвала на помощь Дыбенко. Его матросы тщетно старались локализовать пожар. Как и Короленко, Дыбенко был уверен, что причиной пожара явился чей-то преступный умысел. Однако проведенное им расследование уперлось в тупик. И Коллонтай пришлось смириться с утратой Дворца защиты материнства, которым она так гордилась.
Впрочем, еще один срочный проект требовал ее внимания. Петроградский совет настоятельно требовал, чтобы комиссариат взял на себя заботу о раненных в бою солдатах. И где же их разместить? Кто-то нашел чудесное решение, ведь религиозное давление в ту пору ослабло: почему бы не использовать для этой цели Александро-Невскую лавру, огромную, великолепную и полупустую? Правда, это было место паломничества, почитаемое всеми русскими.
Поначалу Александра Коллонтай попыталась прийти к согласию с духовенством, которое осталось глухо к ее призывам. С другой стороны, Коллонтай испытывала давление со стороны самих раненых, которые организовали нечто вроде профсоюза, а также некоторых из ее друзей. Все советовали ей воспользоваться своими комиссарскими полномочиями и завладеть территорией лавры. Она последовала совету и отправила вооруженных людей, чтобы подавить сопротивление духовенства. Стычка вышла столь ожесточенной, что Коллонтай,
