Герман Титов - Голубая моя планета

Не было дома в нашем селе, в котором не велись бы самые оживленные разговоры на эту тему. Каждый мнил себя астрономом, а кое-кто и космонавтом. Радовались и гордились мои земляки тем, что наша Родина стала пионером в исследовании космоса, и как граждане Страны Советов считали себя причастными к этому великому достижению науки и техники. С чувством гордости за нашу Родину, проложившую дорогу в космос, выезжал я из дому в часть, где мне предстояло начинать службу летчика-истребителя.

Город Ленина

Во многих городах мира довелось побывать мне. С особой силой запечатлелись в памяти те из них, что связаны с именем В. И. Ленина.

Два раза был я в Доме-музее Владимира Ильича в Ульяновске. Прошел по комнатам, священным для каждого человека. Священным потому, что в том деревянном доме, в тех чистых и уютных комнатах жили настоящие люди планеты Земля, жили честно, интересно, дружно. Жили не днем сегодняшним, а будущим, смотрели не под ноги, а вдаль, за горизонт.

И может быть, именно потому, что они, подняв голову, вглядывались в будущее, горизонт раздвигался перед ними, и они видели завтрашний день. Всех дальше смотрел Володя Ульянов. В свои гимназические годы он был необычайно пытлив и серьезен. Отличные отметки в ведомостях и золотые медали, на которых было написано

«Преуспевающему», лишь частично отражают его глубокие знания. Мне кажется, что, сколько бы раз ни посещал Дом-музей В. И. Ленина человек, как бы ни были известны ему события из жизни семьи Ульяновых, не может он остаться равнодушным, слушая рассказ экскурсовода, осматривая и осязая всем своим существом предметы, обстановку того далекого для нас времени, когда были сказаны исторические слова: «Нет, мы пойдем не таким путем. Не таким путем надо идти».

Находясь в Ульяновске, я вспомнил, как впервые молодым летчиком приехал в город Ленина.

- Это и есть Смольный?

Пожилой человек, которому был задан вопрос, с любопытство посмотрел на меня и дружелюбно спросил:

- А вы, товарищ летчик, в Ленинграде впервые?

Молча киваю головой. Незнакомец сразу оживился и заулыбался изрезанным глубокими морщинами лицом.

- Тогда другое дело. Да, это Смольный, тот самый, где работал Ильич.

Звали моего нового знакомого Сергеем Петровичем. Он оказался коренным ленинградцем, проработавшим до самой пенсии в книжном магазине. Он и вызвался познакомить меня Ленинградом.

- Вы думаете, что экскурсия по городу - это знакомство с бульварами, памятниками, дворцами? - говорил он, когда мы шли по Невскому. - Нет, молодой человек. Это знакомство с титаническим трудом людей, с их упорством, несгибаемой волей, со многими жертвами, которые нужны были для создания того, что вы видите. Два с половиной века назад здесь была непролазная топь...

Почти о каждом здании у Сергея Петровича было множество сведений. Вот и Дворцовая площадь.

Мне приходилось видеть ее на фотографиях, киноэкранах, читать о ней в книгах. Но строгая красота площади меня поразила.

Невольно в памяти встала картина революционных боев 1917 года, штурм Зимнего дворца - последнего оплота контрреволюции. Я представил, как в дыму и пламени, под грохот пушки «Авроры» взбираются люди на решетчатые ворота Зимнего, мчатся по лестницам, стреляя, падая, неудержимые в своем стремлении победить...

Первая встреча с народом Ленина оставила в моей памяти глубокие впечатление. Словно одна чудесная минута прошли часы нашей прогулки.

- Заходите, буду очень рад, - сказал мне на прощание Сергей Петрович, - Мы с вами еще побродим по городу.

Вот и не одинок я в незнакомом мне городе, вот и встретился на пути еще один хороший человек.

И впоследствии, когда бы я не приехал в Ленинград, город каждый раз открывал мне новые страницы своей героической истории. Где только мы не бывали! Музеи и парки, читальные залы и библиотеки, театры и клубы, кино и спортивные площадки. Сказала с товарищами, потом с Тамарой мы часто ездили в этот замечательный и гостеприимный город, чтобы послушать оперу, посмотреть спектакль или просто побродить по набережной Невы.

Вот мы стоим, облокотившись на каменный парапет, смотрим, как купается в Неве серебристый серп молодого месяца, и тихонько ведем разговор. Тамара просит рассказать о моем любимом поэте.

- Представь себе, может, и он вот так же стоял у Невы и думал... - говорю я. - Может быть, в такую же светлую ночь он воспел красоту города:

Люблю тебя, Петра - творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит,

Твоих оград узор чугунный...

Месяц скрывается за тучей, и на воду ложится косая тень. На той стороне реки в сумраке вырисовывается купол Исаакиевского собора, а ближе, почти у воды, высится силуэт Медного всадника.

Тишина. И, словно возвращая вас из мира грез, где-то там, вверху, за темным облаком, закрывшись месяц, раздается легкий посвист реактивного самолета.

- Наши? - спрашивает Тамара.

- Соседи. Наверное, пошли на перехват, - высказываю предположение, и мы пристально вглядываемся в небо, пытаясь разгадать, какие самолеты поднялись в ночное небо города.

...Щедро раскрывал Ленинград мне и моим друзьям несметные богатства своих сокровищниц искусства, будоража мысли, пробуждая светлые чувства. И каждый раз, возвращаясь из очередной поездки в город, мы чувствовали; прилив свежих сил. Хотелось еще лучше служить, еще лучше летать, стать защитником воздушных, просторов города Ленина.

Но все это было потом; а пока мы молодые офицеры, получив в штабе необходимые назначения, отправились к месту новой своей службы.

Гвардейский истребительный

Куцый паровозик с большим баком вместо традиционного тендера тащил наш поезд, который мы отыскали на одном из вокзалов Ленинграда. Молоденькие лейтенанты с голубыми просветами на погонах внимательно смотрят в вагонные окна на удаляющиеся кварталы Ленинграда, трубы заводов и фабрик, окраинные улицы. Сменившая их широкая равнина хранит на себе следы взрывов бомб. Мелькают развалины бывшей станции. Груды кирпича, поросшие бурьяном, крапивой, кустарниками. Двенадцать лет прошло, а рубцы войны еще не зажили. Наконец станция, обозначенная в наших предписаниях. С легонькими чемоданчиками шумливо вошли в военный городок. Быстро нашли здание штаба.

Здравствуй, полк! Здравствуй, новая жизнь военного летчика-истребителя!

Коллектив части встретил тепло. В первые же дни командир и секретарь партийного бюро части познакомили нас с боевыми традициями летчиков, защищавших Ленинград.