Михаил Марголис - "АукцЫон": Книга учёта жизни

— С моей точки зрения, «Предатель» — тот альбом, где мы перешли от песен, идущих, что называется, от головы, к немного метафизическому материалу, к попыткам расшатать установленные нами же рамки, — рассуждает Озерский. — В процессе работы над этой программой я ощутил некий собственный рост, почувствовал, что взрослею и мыслю иначе, чем раньше.

Впервые в своей практике «АукцЫону» довелось продуктивно поработать в нормальной студии ЛДМ именно на записи «Предателя», в мае 1988-го. Леня вошел в нее уже профессиональным, по сути, музыкантом. Незадолго до того ему пришлось-таки уволиться из производственного объединения «Русские самоцветы», куда он попал после институтского распределения и где числился инженером. «В конце зимы мы с Гаркушей поехали в Москву на „Фестиваль надежд" столичной рок-лаборатории, и я прогулял несколько рабочих дней, — признается Федоров. — В принципе, меня должны были по статье уволить, но тетки, работавшие со мной, за меня вступились, и я уволился по собственному желанию».

Желание такое созревало у Лени давно и реализовалось вполне кстати. Ясно было, что как на специалиста «по термической обработке металлов и сплавов» на Федорова стране рассчитывать не стоит. Но на первых порах после окончания вуза определить куда-то свою трудовую книжку и получить хоть какой-то гарантированный окладу молодого специалиста резон имелся. С развитием же концертной деятельности «Ы» и перестройки в стране трудовые будни превратились в обузу, от которой не только Леня, но и другие «аукцыонщики» постепенно освободились. Средства к существованию стали приносить непосредственно концерты. Как гласит антология «100 магнитоальбомов советского рока», только на запись альбома «Как я стал предателем» «АукцЫон» выложил «две с половиной тысячи рублей, честно заработанных на первых легально-коммерческих выступлениях».

Альбом, на обложке которого Кира Миллер нарисовал знаменитую, многозначную фигу с бантом, был окончательно подготовлен за считанные дни до VI фестиваля Ленинградского рок-клуба, открывшегося 5 июня 1988 года на питерском Зимнем стадионе. Прекрасно помню это мероприятие в неожиданный для Северной столицы июньский зной и сет«Ы» в первый же фестивальный день, описанный Веселкиным в дневнике тремя предложениями: «У группы триумф. Все снималось на видео. Впервые физически сопротивлялся слушателям, которые меня пытались разодрать, пока два приятеля Олега носили меня на „Нэпмане" на своих громадных плечах».

Через день французы из компании «Антенн 2» на того же «Нэпмана» снимали «АукцЫону» шизоидный клип с залпами «Авроры», анархистским шествием группы по набережной Невы и танцами полуголого Вовы на гранитном парапете. Дятлов в нем уже не участвовал. Сразу после фестивального выступления он «АукцЫон» покинул.

— Женя был последним представителем чистого театра в «Ы», — считает Озерский. — Он позиционировал себя именно актером и не совсем вписывался в наши изменявшиеся стилистические рамки. Поэтому он и ушел в артистическую среду.

— Некоторые творческие амбиции не позволили ему остаться с нами, — утверждает Гаркундель. — Дятлов хотел все песни в «АукцЫоне» исполнять, а Леня так не считал.

— После выступления на Зимнем стадионе Женя подошел ко мне и сообщил, что больше с «Аукцыоном» играть не будет, — вспоминает Федоров. — У нас, мол, нет лидера, а он хочет быть таковым. Его не привлекает роль просто одного из участников команды. А у нас действительно не было ярко выраженного лидера. Изначально так складывалось, что его и не должно быть. И Дятлов ушел, сказав, что больше театр любит.

— Меня терзали всякие самоуничижительные мысли о том, что я не чувствую пользы от моего нахождения в команде, — объясняет Дятлов. — Парни, конечно, успокаивали: ты чудак, все нормально, перестань комплексовать. Но масла в огонь подливала моя девушка, говорившая, что в «АукцЫоне» я останусь на вторых ролях, а мне нужно выходить вперед, на авансцену. И я поддался на эти доводы. Тщеславие мое тогда взяло верх. Я получил предложение стать фронтменом в группе «Присутствие» и ушел туда. Потом очень жалел об этом. Стоило, наверное, немного потерпеть.

Да будет Ы!

В группу пришел Шавейников Борис, длинноволосый, суровый и ранимый.

Однажды Гаркуша спросил Николая Ильича Рубанова: а что Боря делал на «гражданке» до призыва в армию? И Колик ответил: «Ебла крошил таким, как ты». Гаркуша сразу в лице изменился.

Летом и осенью 1988-го «АукцЫон» не менее интенсивно, чем популярные филармонические ВИА, изучал карту родины. За пять месяцев, с песнями и редко трезвевшим Гаркунделем, группа проехала от Таллинна до Камчатки, позволив себе краткосрочный июльский «привал» в приэльбрусском санатории «Юность» в ущелье Адылсу, где созрел шедевральный хит «Пионер».

В дороге потеряли барабанщика Черидника, не менее хмельного, чем аукцыоновский «тотем» Гаркуша. Чирик переметнулся в финансово более перспективные «Игры», а его свято место в «Ы» вскоре занял хард-роковый Борюсик.

— Игорь захотел побольше зарабатывать, — говорит Федоров, — а «Игры» гастролировали чаще нас, при этом состав у них был вдвое меньше «аукцыоновского» и, естественно, гонорарная доля у каждого участника команды получалась выше. Кроме того, Черидник дико любил Гришку и Витьку Сологубов и ту музыку, которую они играли.

Расстались мы без обид, спокойно. Если бы, предположим, Витька Бондарик куда-то от нас ушел — это было бы непонятно, поскольку мы старые друзья. А с Игорем такого сближения не произошло. Ну, пообщались несколько лет и разошлись. Причем в последний год его пребывания в группе я чувствовал, что он скоро свалит, и был к этому готов. Черидник начал сильно пить и, как следствие, хуже играть. Концерты заваливал, пару раз вообще на них не приезжал, склоки устраивал… Пьяным он был не подарочек.

— Иногда Игорь мог с Олегом подраться, — добавляет Озерский. — Мол, ты мое пиво выпил и т. п. Оба примерно в одинаковом состоянии регулярно пребывали, при этом один другому по пояс — комичная картина…

— Кто из нас круче бухал, я или Черидник, не знаю, — размышляет Гаркуша. — Но у Игоря серьезные проблемы были. Сейчас-то он, как и я, слава богу, не пьет и даже не курит. Но когда-то все обстояло жестко. Года четыре он вообще на корвалоле сидел, и однажды его просто в сумасшедший дом отвезли. Однако Чирик выкарабкался и сегодня жив-здоров.

— После ухода Черидника пришлось срочно искать барабанщика, — констатирует Леня. — Пробовали разных кандидатов. Летом, помнится, взяли парня из группы «Лес». Он сыграл с нами, по-моему, концерта два… Надолго никто не приживался. И тут, в октябре, у нас нарисовались гастроли на целый месяц по Уралу и Дальнему Востоку, и как раз объявился Шавейников.