Летопись жизни и служения святителя Филарета (Дроздова). Том V. 1845–1850 гг. - Георгий Бежанидзе
• Письмо архиепископу Иннокентию (Борисову): «С братскою любовию взаимно преклоняюсь пред вашим высокопреосвященством, благодаря вас за общение с моим смирением в радости рождества Христова и за добрыя желания на новый год» (ХЧ. 1884. Ч. 4. № 1. С. 210. № 12).
4 января. Письмо А. Н. Муравьеву: «Что бы Вам написать нечто о Лютеранстве, это некоторым образом входит теперь в очередь Ваших сочинений, но по какой программе, сие мне на ум не приходит. Прямой полемики я не желал бы, и исторический вид сочинений был бы менее военный и удобнее привлекал бы читателей. Тема: о попытке Протестантов и Реформаторов соединиться с Восточною Церковью – не дала бы Вам возможность высказать нужное занимательно и не сурово» (Письма. 1869. С. 172. № 123).
6 января. Резолюция на прошении бывшей дьячихи о дозволении приискать на псаломщическое место жениха к ее дочери: «Забывается бывшая дьячиха, присвояя себе место в Москве» (Резолюции. Т. 5. Ч. 3. С. 1. № 10282).
8 января. Письмо архимандриту Филофею (Успенскому): «Благодаря Вас и сотрудников Ваших за слово благое, призываю всем Вам благословение Божие на новое лето к благопоспешеству во всем благом» (Письма. 1888. С. 152).
9 января. Резолюция на консисторском определении о запрещении в служении священника, отпевавшего на раскольническом кладбище крестьянина, присоединенного к единоверческой церкви из раскола: «Действия и слова священника А-ва не представляют порядка, справедливости и прямодушия, свойственных служителю алтаря. Отпевание скончавшегося единоверца не в единоверческой церкви, а на раскольническом кладбище не может не быть признано благоприятством расколу. Старое Михайловское кладбище не прямодушно назвал он раскольническим, чтобы прикрыть свой неправильный поступок» (Резолюции. Т. 5. Ч. 3. С. 1. № 10283).
11 января. Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «Не худо, что Вы предлагаете мне завести нужное в скитских келлиях, чтобы не иметь заботы привозить. С сею мыслию я оставил в Лавре несколько чулок и полотно. Впрочем, едва ли можно достигнуть до того, чтобы мне не нужно было возить с собою путевой запас, потому что путь мой всегда надлежит предполагать не в один скит, а и в другие места по надобностям, которым не довольно удовлетворяю» (Письма преподобному Антонию. Ч. 1. С. 380. № 510).
14 января. Резолюция на консисторской выписке по делу об оскорблении дьячком церковного старосты: «Выписанный к сему делу закон (XV т. Св[ода] Зак[онов], ст. 412) говорит, что обиженный имеет право производить иск. Но не говорит того, что не могут об обиде доносить другие, особенно об обиде должностному лицу избиратели, которые, дав сему лицу доверие, имеют побуждение охранять его достоинство. Дьячка запросить и с допросом представить» (Резолюции. Т. 5. Ч. 3. С. 2. № 10284).
• Письмо Е. С. Герард: «Довольно виноват я, что долго не пишу, особенно когда в содержании Вашего письма от 20 декабря есть предметы, требующие ответа. Это так же, как бывает о деле нашего исправления. Так уже и быть, что нынешний день пройдет: завтра! Завтра значит один день; но оно может унести целую жизнь, как и у меня унесло два месяца после Вашего письма. <…> Третьяго дня здесь опять видно было северное сияние. Я, вышед на двор, видел только дугу, фигурою и цветом подобную молодой луне, а величиною радуге, и в глазах моих она иззубрилась и исчезла» (ЧОЛДПр. 1873. Кн. 4. С. 78–80. – Материалы).
15 января. Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «Мою беспамятность простите, Отец Наместник, что я не писал Вам благовременно о молитве за путешествующих. У нас прекращена совсем, потому что и Государыня Императрица, и чада ее с нею пребывают теперь на месте. Ее путешествие возобновится, кажется, в следующем месяце» (Письма преподобному Антонию. Ч. 1. С. 380. № 511).
• Письмо А. Н. Муравьеву: «Кто признает, что в предметах, которые не в круге опытов настоящей земной жизни, не надежно полагаться на собственный философствующий разум, а надобно следовать Божественному откровению и объяснениям онаго, данным людьми, которые более нас молились, подвизались, очищали свою внутреннюю и внешнюю жизнь, в которых потому более прояснился образ Божий и открылось чистое созерцание, которых дух и на земли ближе нашего граничил с раем, тот поверит свое мнение с учением Вселенской Церкви и в научения странна и различна не приложится. Но кто доволен тем, что нравится сам себе во мнении, Вами указанном, тот, по всей вероятности, приведен к сему следующим началом: что моему философствующему разуму кажется истинным и возвышенным, то верно и есть истинно и возвышенно. <…> И так первый грех прародителей состоял собственно во вкушении плода запрещеннаго дерева, а тяжесть сего греха в неблагодарности и преслушании против Бога и в оскорблении тем Его величия. В сем разуме говорит Святый Златоуст, обращая речь к Еве: почто мужа делаешь общником погибельнаго сего падения, которому помощницею быть учинена была, тому наветницею делаешься, и за малую снедь и его с собою от милости Божией отчуждаешь? (Толкование на книгу Бытия). Совокупление же Адама с Евою, как мужа с женою, по изъяснению Св. Златоуста, началось уже по изгнании из рая. Адам же позна жену свою: рассуждай когда сие было? По преслушании, по изгнании из рая, тогда совокупление началося (Бесед. XVIII.) <…> Или вздумают разрешить все затруднения одним словом: миф? Это значило бы не понять и развязать узел, а рассечь отчаянно. Господь сказал Иудеям: вы дети отца вашего диавола есте; – он человекоубийца бе от начала (Иоан. VIII. 44.) Иудеи, которым сие сказано, были не мифические, а действительные существа, следственно, также и отец их дьявол. На что указывают слова: человекоубийца бе от начала? Без сомнения, на искушение в раю и падение человеков. Следственно, змий-искуситель не есть мифическая идея, но действительное существо, дьявол. И Евангелист Иоанн сказывает, что змий древний, то есть змий искуситель в раю, есть диавол и сатана (Апок. XX. 2.) Следственно, и слова змия к Еве, и ответы Евы также суть не мифические, а исторические слова. Следственно, позади слова: миф – никак нельзя укрыться от силы замечаний, сделанных выше о истинном значении, какое по законам правильнаго истолкования должны иметь выражения книги Бытия, о древе познания добра и зла и о предметах, поставленных в неразрывной с ними связи. Можно еще заметить, что если дьявол искушал Еву к тому, о чем думают новые толкователи, то он был на сей раз не так хитер, как обыкновенно, а очень недогадлив. <…> Не мысль ли о несовершенстве рождения детей от падшего человека привела
