Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя

Но совершенно иное дело, когда «американская облатка» – в джинсовой или джазовой упаковке – становится самоцелью. Тогда за океаном ловцы душ хлопают в ладоши: к сонму приверженцев американской мечты прибавляется еще одна душонка. «Мой домик, моя машина, мое дело…» Страшно, когда, став рабом вещей, накопительства, человек забывает о том, что действительно важно.

А важно проснуться утром и иметь возможность пойти в школу. Или на работу. Или лечь в больницу, не думая о том, что твоя семья вынуждена из-за этого отказывать себе в куске хлеба. К сожалению, только потеряв все это, кое-кто понимает: какая, в сущности, разница – ушел ли ты на работу в джинсах или брюках. Важно, что ты чувствовал себя Человеком».

В самом начале 1984 года один из близких друзей Дина Рида в восточногерманском партийном руководстве – заместитель руководителя отдела агитации и пропаганды ЦК СЕПГ (сектор телевидения и кинематографа) Эбергарт Фенш – сообщил Дину новость о том, что из Москвы пришли обнадеживающие сведения: Юрий Андропов пошел на поправку. Якобы он стал чувствовать себя лучше и даже пару раз приезжал работать в свой кабинет в Кремле. Московские источники сообщали, что Андропов возобновил в СССР крупномасштабный экономический эксперимент по перестройке управления промышленностью, предприятиями и объединениями. Тот самый эксперимент, который затевал еще в 1964 году Алексей Косыгин и который был свернут спустя несколько лет.

Кроме этого, в начале марта в СССР намечались выборы в Верховный Совет СССР, которые должны были значительно изменить состав не только Верховного Совета, но и Совета министров СССР, который возглавлял самый престарелый член советского Политбюро 79-летний Николай Тихонов. Все эти новости крайне обрадовали Дина, который тут же вспомнил свой последний разговор с Юрием Купцовым и был чрезвычайно рад тому, что сбываются оптимистические прогнозы, а не другие.

Но радость Дина длилась недолго. В конце января в восточногерманском руководстве уже вовсю курсировали слухи о том, что здоровье Андропова резко ухудшилось. И днем 10 февраля весь мир облетела информация о том, что накануне вечером советский генсек скончался. Новым генеральным секретарем был избран Константин Черненко, который пять месяцев назад отпраздновал свой 73-й день рождения.

Как раз в те самые дни в Восточном Берлине должен был проходить ежегодный фестиваль политической песни, в котором собирался участвовать и Дин. Однако из-за смерти Андропова его проведение было перенесено на несколько дней.

Рональд Рейган на похороны Андропова не приехал, прислав в Москву своего вице-президента Джорджа Буша. Вообще с начала года в Белом доме стали происходить удивительные метаморфозы. Президент США после четырехлетней воинственности вдруг решил переквалифицироваться в миротворца. В интервью журналу «Тайм», который увидел свет в начале года, на вопрос, считает ли он по-прежнему уместной фразу: «СССР является средоточием зла», Рейган ответил: «Нет. Я не стал бы больше говорить подобных вещей». Этот ответ поразил Москву настолько, что в «Правде» даже появилась заметка под названием «Чему же верить, г-н президент?».

Между тем столь резкий поворот на 180 градусов со стороны Рейгана был не случаен: ведь 1984 год был годом президентских выборов, а значит, Рейгану необходимо было уже сейчас перетягивать на свою сторону не только консервативную Америку, но и либеральную (несмотря на то что индекс популярности Рейгана в США был в тот момент 54 %, что превосходило показатели других президентов послевоенного периода, кроме Эйзенхауэра, Рейгану, видимо, было этого мало). Однако люди, сведущие и искушенные в политике, в Рейгана-миротворца не очень-то верили, а в Москве его по-прежнему называли «ястребом», чтобы не помогать ему в его желании быть избранным президентом на второй срок.

Несмотря на тогу миротворца, которую нацепил на себя Рейган, Америка под его руководством продолжала проводить политику «сильной руки» и не собиралась уступать и пяди земли в зоне своих интересов. Так, Белый дом по-прежнему снабжал деньгами и оружием режим в Сальвадоре и делал все возможное, чтобы свергнуть революционное правительство сандинистов в Никарагуа. Эта страна по территории в семь раз превосходила Сальвадор, имела стратегически важное расположение и протяженные береговые линии Карибского моря на востоке и Тихого океана на западе. Помощь противникам сандинистского режима в Никарагуа, так называемым контрас, США стали оказывать еще при Джимми Картере, который подписал секретную директиву, предписывающую ЦРУ оказывать всяческую поддержку противникам сандинистов: снабжать их деньгами, полиграфическим оборудованием и т. д.

Когда к власти пришел Рейган, он не свернул эту операцию, а, наоборот, расширил ее рамки, надеясь, что ему удастся то, что не смог сделать его предшественник, – заменить правительство сандинистов другим, проамерикански настроенным. Для этих целей США даже выделяли Никарагуа финансовую помощь, надеясь, что таким образом они смогут хотя бы отвадить сандинистов от их ориентации на коммунистический блок. Но у Белого дома это плохо получалось. Все разведданные ЦРУ ясно указывали на то, что никарагуанское правительство продолжает иметь тесные связи с Кубой и Москвой. Около пятисот кубинцев работало в военных и разведывательных органах Никарагуа, в главных центрах связи. Лидер ООП Ясир Арафат тоже посещал Никарагуа. Короче, Рейган был убежден, что весь коммунистический мир вел активную работу в этой стране: СССР, Северная Корея, страны Восточного блока. Поэтому Вашингтон активно финансировал отряды контрас, выделяя им в год порядка 100 миллионов долларов. С 1984 года США стали минировать никарагуанские территориальные воды с целью преградить доступ в порты революционной республики судам других стран.

В конце апреля в Никарагуа отправился и Дин Рид в качестве посла Всемирного совета мира для участия в Международной профсоюзной конференции, в которой принимали участие представители 50 стран (одни США были представлены деятелями из 30 организаций). Дин прилетел в Манагуа 28 апреля и уже на следующий день в сопровождении представителей Совета мира Никарагуа отправился в поездку по стране.

Дин дал серию концертов перед шахтерами и работниками плантаций сахарного тростника, выступил в госпитале, где лежали раненные в боях с контрас сандинисты. Поскольку обстановка в стране была тревожная – продолжались вылазки контрреволюционеров, базировавшихся в Гондурасе, – Дина сопровождала вооруженная охрана. Однако даже тревожные сводки из разных мест не могли заставить Дина отменить свои выступления. Так, в небольшое селение Халапа, что в нескольких километрах от северной границы с Гондурасом, он приехал через пару часов после варварского нападения на него контрреволюционеров, когда везде еще оставались следы боя: горели постройки, дымились воронки от взрывов минометных снарядов. При этом никто не исключал повторного нападения. Однако даже несмотря на это Дин дал концерт прямо посредине села при свете фар четырех джипов (электролиния была повреждена во время налета). Дин пел собравшимся жителям деревни песни свободной Америки, рожденной в борьбе против пиночетовской хунты в Чили, против диктатуры в Уругвае.