Константин Крайнюков - Оружие особого рода

Мужественно и стойко сражались с превосходящими силами гитлеровцев подразделения 21-й и 22-й гвардейских танковых бригад и других частей 5-го гвардейского танкового корпуса.

— Многие наши люди погибли в последних боях, — покачав головой, горестно произнес Андрей Григорьевич. — На днях мы потеряли командира бригады Кузьму Ивановича Овчаренко. Этот храбрый и заслуженный офицер воевал с белофиннами, сражался на Волге, был на Курской дуге и под Киевом. Не стало и начальника политотдела танковой бригады Георгия Степановича Полукарова.

Генерал сумрачно задумался, потом, вздохнув, добавил:

— Да, утраты большие, тяжелые. Особенно в двадцать первой гвардейской танковой бригаде, принявшей на себя главный удар превосходящих сил врага.

Я внимательно посмотрел на Андрея Григорьевича и заметил, что он очень устал. Лицо его почернело от бессонницы, глаза ввалились. На войне А. Г. Кравченко не щадил себя. Еще в 1941 году генерал-лейтенант танковых войск П. В. Волох так охарактеризовал этого замечательного танкиста: "Решительный, волевой командир, умеет личным примером воодушевить подчиненных".

Вместе с Кравченко и Плотниковым мы побывали в некоторых частях, которые вели напряженные бои, и я убедился, как появление командира корпуса поднимало дух и стойкость танкистов, вселяло в них уверенность в боевом успехе. Там, где крайне необходимо, он помогал своим резервом, хотя его почти не было. Несмотря на трудное положение, танкисты стойко обороняли рубежи, прикрывая с юга левый фланг наших войск и Киев.

Возвращаясь из 5-го гвардейского танкового корпуса в штаб фронта, я по пути заехал к командующему 3-й гвардейской танковой армией генералу П. С. Рыбалко.

— Что нового, Павел Семенович? — спросил я.

— Новые немецкие дивизии, — невесело пошутил командарм, — и преимущественно танковые. К сожалению, это обстоятельство в штабе фронта во внимание не принимается…

Рыбалко раскрыл папку с документами и, отыскав нужный листок, протянул его мне:

— Прочитай, пожалуйста, Константин Васильевич.

Я начал читать: "10 ноября 1943 года. Лично тов. Рыбалко. 1. Противник вывел: в районе южнее Фастова — 25-ю тд; в районе Гребенки, Винницкие Ставы — тд. «Рейх» (по вашему донесению, 6-ю тд), начал выводить с букринского плацдарма 3-ю тд. Одна ее рация вчера к вечеру отмечена в Кагарлыке. Других частей противника против вас пока не отмечается".

Обратив мое внимание на последнюю фразу, Рыбалко воскликнул:

— Как же так других частей не отмечается? Ведь кроме двадцать пятой немецкой танковой дивизии, переброшенной на наш участок из Франции, к Фастову выдвигается, как показали пленные, танковая дивизия СС "Адольф Гитлер". Мы послали в штаб фронта донесение, но просим и вас, Константин Васильевич, проинформировать командующего, что противник сосредоточивает большие силы. Дело пахнет не усиливающимися сейчас контратаками, а мощным и нарастающим контрударом с далеко идущими целями.

Я продолжал читать документ: "Намерения противника, видимо, сводятся к тому, что он хочет захватить ж.-д. узел Фастов, который для него имеет исключительное значение.

2. Все войска севернее Вас продолжают наступление, захватывая много трофеев.

3. Не приостанавливая наступления Пухова, Черняховского и Москаленко, я решил в самое короткое время разбить противника в районе Фастов, Белая Церковь и во что бы то ни стало сдвинуть вперед Жмаченко и Трофименко (речь идет о 40-й и 27-й армиях, находившихся в то время на букринском плацдарме. — К. К.).

…Вы же в районе Фастова пока возложенные на Вас задачи не выполнили и тем ухудшили наше общее положение. Поэтому я торопил Москаленко с выходом в район Фастова…

Ваша задача с утра 11.11.43 г. возобновить стремительное наступление на Казатин, который прочно занять не позднее 13–14 ноября. Это я Вам подтвержу директивой.

Занятый Вами район Попельня, Паволочь удерживать и вести разведку теперь же дальше…

При действиях на Казатин требую решительности и стремительности, иначе Вас уже значительно обогнала пехота… Н. Ватутин".

— Недочеты у нас, разумеется, есть, — глухо произнес генерал Рыбалко, и мы заслуживаем суровой критики. Но зачем танкистов бросать на Казатин, когда при этом можно и Фастов потерять. И где, наконец, та самая пехота, которая якобы обогнала нас?! В район Фастова подходят стрелковые и артиллерийские части тридцать восьмой армии, но обогнать нас они пока не успели. Да и противник не пускает!..

Вернувшись на командный пункт фронта, переместившийся к тому времени на дачи Пуща-Водица, я поспешил проинформировать генерала Н. Ф. Ватутина о создавшемся положении под Фастовом и Белой Церковью.

— Какие новости привез? — еще в дверях нетерпеливо спросил меня Николай Федорович.

— К сожалению, хороших новостей нет.

— Знаю, — нахмурясь, произнес Ватутин. — В донесениях о многих неприятностях уже сообщено. Но правдивый рассказ очевидца подчас дополняет донесения такими данными, которые не всегда укладываются в строки документа.

Командующий войсками фронта и начальник штаба С. П. Иванов выслушали мою информацию о тяжелых боях под Фастовом и Белой Церковью. Николай Федорович сказал, что у него возникали серьезные опасения насчет наших возможностей на этом направлении, но он все же надеялся, что наступающие войска фронта смогут продвинуться вперед и если не овладеть Казатином, то все же улучшить положение.

Ставка Верховного Главнокомандования, пристально следившая за ходом Киевской операции, объективно оценила обстановку, сложившуюся на 11 ноября. В директиве от 12 ноября 1943 года Ставка предупредила командующего фронтом, что противник сосредоточивает в районе Фастов, Триполье танковую группировку, собирает силы для удара в направлении Фастов, Киев. Учитывая это обстоятельство, Ставка Верховного Главнокомандования приказала 1-му Украинскому фронту "своим центром временно приостановить продвижение на запад, всемерно усилить левое крыло 38-й армии на фронте Фастов, Триполье артиллерией, танками и инженерными частями и ни в коем случае не допустить здесь прорыва противника".

Ставка Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб напомнили нам о важном принципе советского военного искусства, заключающемся в том, что всякое огульное продвижение вперед без учета соотношения сил и изменившейся боевой обстановки, без закрепления достигнутых успехов может привести к нежелательным последствиям.

Командующий и Военный совет фронта приняли меры по усилению наших войск в районе Фастов, Триполье. С букринского плацдарма были выведены некоторые дивизии 40-й и 27-й армий, а также некомплектные 8-й гвардейский и 10-й танковые корпуса. Все эти соединения были направлены на прикрытие Киева с юга.