Коллектив авторов - Андрей Первозванный – апостол для Запада и Востока

Евхаристическое умножение хлебов, наряду с возвещением Слова, есть цель и внутренний смысл апостольства, обращенного прежде всего к «умножению» самого Иисуса, Его имени, Его жизни, Его дела спасения. Это «умножение» началось уже при жизни Спасителя, когда весть об исполнившихся пророчествах, о Мессии, пришедшем на землю, о Слове Божьем, заговорившим с людьми устами Иисуса, стала быстро растекаться по земле. Греки, пришедшие на праздник в Иерусалим накануне Пасхи, «подошли к Филиппу… И просили его, говоря: «Господин! Нам хочется видеть Иисуса». Филипп идет и говорит о том Андрею, и потом Андрей и Филипп сказывают о том Иисусу. Иисус же сказал им в ответ: пришел час прославиться Сыну Человеческому» (Ин 12:22–23).

Иисус знает, что Его земной путь уже подходит к концу. Посланный Отцом Небесным только к «погибшим овцам дома Израилева» (Мф 15:24), Мессия, о Котором говорили Закон и пророки, идет на распятие, чтобы «прославиться» затем как Господь всех народов. Встреча с чужеземцами предваряет Его прославление, которое станет делом Духа Святого и апостолов. Им предстоит стать свидетелями новой веры, работниками и носителями пасхальной вести. Эта весть должна быть предназначена всем народам. Исповедание Андрея – Петра заговорит устами их далеких и неведомых потомков. Имя Христово будет услышано до краев земли. «По всей земле прошел голос их и до пределов вселенной слова их» (Рим 10:18) – как, вслед за псалмопевцем (Пс 18:5), скажет апостол Павел.

Удел Андрея

Отсюда начинается разделение вселенной на пределы, которые затем станут апостольскими уделами.

«Пределы земли, – читаем у А. В. Карташова, – это только максимальное задание, цель, направление. От Иерусалима как бы мысленно проведены радиусы, и заключенные между ними секторы круга составили уделы апостольства, превышающие по своим вселенским размерам силы и срок жизни человека. Апостолы, уходя на проповедь в предназначенном каждому направлении… были посланы Духом Святым именно… в данные страны; они принципиально и духовно (а в лице своих продолжателей и преемников и конкретно) становились апостолами именно этих стран и обитающих в них народов, их небесными покровителями в истории навсегда»[127].

Разумеется, после «Истории Русской церкви» Е. Е. Голубинского посещение апостолом Андреем Приднепровья и благословение им имеющего родиться через пять веков Киева, более не рассматривается в качестве события, которое может быть как-то научно удостоверено, однако духовная реальность этого предания остается действенной и живой по сей день. При этом смысл самого предания может меняться со временем, повинуясь тому, что, словами Апокалипсиса, «Дух говорит Церквам». Не столько прямое апостольское происхождение христианства на Руси, коим так гордились наши предки, важно для нас сегодня, сколько восприятие Русской церкви как удела Иерусалима, исторического и небесного. В сущности, те пределы, куда Духом Святым были посланы апостолы, пусть даже физически они не могли дойти до них, становились новыми провинциями Царства Божьего, «приблизившегося» в покаянии, о котором возвещал Креститель, в мессианской вере, обретенной Андреем, в исповедании Петра, ставшего скалой церкви, в видениях Иоанна, приоткрывшего тайны Царства Христова. Едва ли мы решимся сказать, что наш или иной из апостольских уделов сумел сохранить до конца верность этому Царству, но от нашей неверности близость его становится не более дальней, но лишь по-человечески более трудной. Ибо, как говорит Иисус, «от дней Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф 12:11).

Это «восхищение» Царства Божьего, которое в качестве внутреннего задания, дается как отдельному христианину, так и всей церкви, несет в себе как историческую, так и эсхатологическую память. Царство Божье пришло во Христе, распятом при Понтии Пилате, пославшем «ловцов человеков» пронести его по всей земле, и оно еще должно прийти в «Царстве будущего века», в «Сыне Человеческом, грядущем на облаках небесных» (Мф 24:30). Однако оба эти Царства не разделены между собой так, как разделены наши церкви; земной удел Спасителя не отделен от небесного и не противостоит ему, это две реальности одного и того же Царства, которое «восхищается» апостольскими усилиями, коим надлежит проложить путь этому Царству в истории, связать обе его реальности, прошлую и грядущую, в одну, которая станет неописуемым настоящим, жизнью в Боге. Апостолам (и, следовательно, их преемникам) дано пространство, «пределы земли», куда они были посланы, но им дается также и всё историческое время, весь путь от одного Царства к другому, который им предстоит пройти. И не только пройти, но и пронести по нему весь свой земной удел, дабы включить его в грядущее Царство Христово, которому не будет конца.

Так что если Русская церковь остается «мистическим уделом» апостола Андрея, то и весь исторический путь этой церкви от легендарного благословения I века до вхождения в Царство века грядущего может считаться временем его апостольства, начавшегося еще в Галилее, затем после Пятидесятницы в Иерусалиме историческом и возвращающегося к Иерусалиму небесному. И в этом Новом Иерусалиме наконец встретятся и соединятся все апостольские уделы со всеми их церквами. Так в Иерусалиме после Вознесения сошлись вместе ученики Христовы; «взошли в горницу, – как читаем в Деяниях, – где и пребывали Петр и Иаков, Иоанн и Андрей, Филипп и Фома, Варфоломей и Матфей, Иаков Алфеев и Симон Зилот, и Иуда, брат Иакова». И та горница раздвинулась «даже до края земли» (Деян 1:8).

Третье тысячелетие

Где она сегодня, эта апостольская горница? И что станет с ней завтра? Иногда мы так любовно, почти страстно вглядываемся в наше прошлое, в наше предание и драгоценное наследие давно минувших веков, чтобы отвести глаза от будущего. Но оно не дает нам забыть о себе. Оно приходит, как некогда Иоанн Креститель, и говорит о суде, о покаянии, о гневе Божьем, о близящемся Царстве. Суд может явить себя в гонении, каким была в XX веке попытка открытого физического и идеологического уничтожения Русской церкви, или в том духовном, нравственном, культурном удушении христианства, которое как будто исподволь, но неуклонно надвигается на нас сегодня. То, что называется ныне «глобализацией», если взять ее самый глубинный, почти интимный аспект, это создание новой человеческой породы, породы, не «имеющей уши слышать», как говорит Евангелие, теряющей слух к Слову Божьему, слепнущей к различению Его путей на земле, к сиянию лица Его.