Генри Моргентау - Трагедия армянского народа. История посла Моргентау

– Они ведут себя вызывающе, как мальчишки, и постоянно лезут в драку! – говорил Сушок.

Глава 9

Германия закрывает Дарданеллы и таким образом отрезает Россию от ее союзников

27 сентября британский посол, сэр Луи Маллет, вошел в мой офис. Он был более чем взволнован. От меня только что вышел хедив Египта, и я заговорил с сэром Луи о египетских делах.

– Давайте обсудим это как-нибудь в другой раз, – сказал он мне. – У меня есть для вас гораздо более важная информация. Они закрыли Дарданеллы.

Под «они» он имел в виду конечно же не турецкое правительство – единственную силу, которая имела законное право совершить этот радикальный шаг, а истинных правителей Турции – немцев. У сэра Луи была причина сообщить мне эти новости, поскольку это было оскорбление и Соединенных Штатов, и союзников. Он попросил меня пойти с ним и выразить совместный протест. Однако я предположил, что нам лучше действовать по отдельности, и немедленно отправился к великому визирю.

Прибыв, я обнаружил, что идет заседание кабинета. Сидя в приемной, я мог слышать, как несколько человек ведут оживленную дискуссию. Среди многих голосов я определенно различал очень знакомые мне голоса Талаата, Энвера, Джавида, министра финансов, и других членов правительства. Из того, что я сумел услышать через перегородки, становилось вполне очевидно, что эти номинальные правители Турции были почти так же рассержены закрытием Дарданелл, как сэр Луи Маллет и я.

Великий визирь по моей просьбе вышел из кабинета. У него был плачевный вид. По закону он был одним из самых важных официальных лиц турецкого правительства, представителем самого султана. Сейчас же он являл собой пример жалкой беспомощности и страха. Он был бледен и весь дрожал. Он был так взволнован, что едва мог говорить. Когда же я наконец спросил его, правдивы ли новости о закрытии Дарданелл, он, запинаясь, ответил, что все это правда.

– Вы понимаете, что это означает войну, – сказал я и выразил самый решительный протест от лица Соединенных Штатов.

В течение всего нашего разговора я слышал громкие голоса Талаата и его товарищей, доносящиеся из кабинета. Великий визирь извинился и вернулся в комнату. Он отправил Джавида обсудить этот вопрос со мной.

– Это все явилось сюрпризом и для нас, – это было первое, что сказал мне Джавид.

Эти слова являлись прямым доказательством того, что кабинет не имел к происшедшему никакого отношения. Я повторил, что Соединенные Штаты не оставят без последствий закрытие Дарданелл. Турция была в мире со всеми, а султан имел законное право закрывать пролив для торговых судов лишь в случае войны. Я сказал, что американский корабль с грузом продовольствия и запасов для американского посольства в этот самый момент ждал перед входом в пролив. Джавид предложил разгрузить это судно в Смирне: турецкое правительство, вежливо добавил он, оплатит транспортировку груза в Константинополь. Это был нелепый выход, и я отмахнулся от него.

Затем Джавид сказал, что кабинет намеревается расследовать этот инцидент и обсуждает, кстати, его в данный момент. Он рассказал мне, как все случилось. Турецкий миноносец прошел через Дарданеллы и попытался выйти в Эгейское море. Расположившиеся там британские корабли остановили его, обследовали и обнаружили на борту немецких моряков. Английский адмирал немедленно приказал экипажу возвращаться; учитывая сложившиеся обстоятельства, он имел право так поступить. Вебер-паша, немецкий генерал, отвечавший тогда за укрепления, не советуясь с турками, немедленно отдал приказ закрыть пролив. Как я уже говорил, Вангенхайм не раз хвастался, что Дарданеллы можно закрыть за тридцать минут, теперь же немцы доказали это на деле. Были сброшены мины и сети; огни маяков были погашены. Были выставлены сигналы, сообщавшие кораблям, что «проход закрыт». Так было совершено одно из самых дерзких деяний в немецкой внешней политике. Я вдруг обнаружил, как турецкие политики, единственные люди, имевшие власть над этой важной полоской воды, запинались и дрожали от страха, бегая туда и сюда, как стая кроликов. Они пришли в ужас от чудовищности немецкого поступка, но, очевидно, были бессильны совершить какой-либо решительный поступок. Я примерно представлял себе положение, к которому прогерманское запугивание свело этих правителей Турецкой империи. В тот же момент перед моими глазами появилась фигура дремлющего во дворце и позабывшего об этом деле султана, чья подпись позволяла закрыть эти воды.

И хотя Джавид проинформировал меня, что кабинет вполне может решить вновь открыть Дарданеллы, этого так и не произошло. Великий путь оставался закрытым в течение более чем четырех лет с 27 сентября 1914 года. Конечно же я видел, что это действие на самом деле означало. Тот сентябрьский месяц был крушением надежд для немцев. Французы отразили атаку и вынудили немцев отступить к укреплениям вдоль Эны. Русские с триумфом шли через Галицию; они уже захватили Лемберг, и казалось вполне вероятным, что скоро они перейдут Карпаты и попадут в Австро-Венгрию. В эти дни Паллавичини, австрийский посол, был удручен и жалко выглядел. Он доверился мне и рассказал о своих страхах относительно будущего, пояснив, что планы Германии относительно короткой войны провалились. Он предположил, что Германия может победить, если вообще может, что более чем сомнительно, лишь после продолжительной борьбы. Я уже описывал, как Вангенхайм, подготавливая турецкую армию и флот, держал Турцию в резерве, собираясь использовать ее силы лишь тогда, когда Германия не сможет во время первой же кампании победить Францию и Россию. Теперь, когда это поражение было столь очевидным, Вангенхайм получил инструкции активно использовать Турецкую империю. До настоящего времени эта 20-миллионная нация была пассивным партнером, поскольку Вангенхайм удерживал ее в стороне. Это продолжалось до тех пор, пока Германия не решила, что необходимо позволить Турции вступить в войну реальным участником. Произошло это, когда Германии понадобилась турецкая армия. Внешним же симптомом изменившейся ситуации было закрытие Дарданелл. Таким образом, Вангенхайм завершил задание, над которым так долго трудился. Венцом всего этого было то, что он сумел доставить в Константинополь «Гебен» и «Бреслау». Даже сейчас немногие американцы понимают, какое огромное влияние оказало это действие на судьбу будущих военных операций. И все же тот факт, что война длилась так много лет, можно объяснить только закрытием Дарданелл.

Поскольку именно эта деталь отделила Россию от ее союзников, это меньше чем за год привело к ее поражению и краху и, в свою очередь, сделало возможным революцию в России. При взгляде на карту стало ясно, что у огромной страны России есть всего лишь четыре выхода в море. Один – через Балтийское море, который Германия уже закрыла. Другой – через Архангельск к Северному Ледовитому океану, порт, который несколько месяцев в году скован льдом и который был связан с сердцем России лишь длинной, однопутной железной дорогой. Третий – Владивосток, выход к Тихому океану, этот выход также скован льдом в течение трех месяцев и связан с Россией лишь Сибирской железной дорогой длиной более восьми тысяч километров. Четвертый – путь через Дарданеллы, который на самом деле был единственно реальным.