Амазасп Бабаджанян - Танковые рейды

— Пока только в общих чертах. А дальше? — торопил явно заинтересованный Скирдо.

— Дальше — выделить добровольцев-лыжников — и с богом. Хороший «язык» нужен до зарезу…

— Кому командовать?

— Вот то-то и оно — кому? Заманчиво, но…

— «Но» твое понимаю… Однако и Акименко, сам понимаешь, прав… Может, командиром назначить майора Заброду?

— Идет! Подходящая кандидатура.

Отряд Заброды выступил. Мела пурга, ограничивала видимость. Лыжники, в белых маскхалатах, с помощью двух проводников — местных колхозников — незаметно для противника пробрались в Синьчуково.

Вот и здание школы, где расположился штаб немецкого полка. Группа сержанта Пожидаева — красноармейцы Константинов, Беридзе, Ткаченко — бесшумно сняла часовых и ворвалась внутрь здания. Можно себе представить, каковы были изумление и ужас немецких штабников, вдруг увидевших советских воинов.

Фашисты совершенно не ожидали такого дерзкого налета. Другая наша группа проникла в дом, где ничего не подозревавшие офицеры беспечно играли в карты. Карта их оказалась бита — ни один не ушел живым. Третья группа бутылками с горючей жидкостью подожгла автомашины и танки противника.

В селе началась страшная паника. Перепуганные гитлеровцы выбегали на улицу в одном белье, а из бани — прямо нагишом. И везде их настигала карающая десница советских бойцов.

Особо отличились в этом налете недавно принятые в партию сержанты Прохоренко, Пожидаев. Получил тяжелое ранение лейтенант Ярош. За ранеными ухаживала санинструктор Катя Арепьева, но и сама была ранена.

Выполнив задание, подобрав раненых, захватив пленных, отряд возвратился «домой».

А. З. Акименко, поблагодарив за «языка», долго допытывался, не приняли ли участие в этом рейде мы со Скирдо.

— Что вы, товарищ генерал, я и на лыжах ходить не умею, а пурга, сами видите, какая, — объяснял я.

— Не умеешь? — недоверчиво переспросил Акименко.

— Не умею, — твердо повторил я, впервые не постеснявшись, что это так на самом деле. — Не учили нас в ЗПШ этому. Редко идет на Кавказе снег.

Этот последний довод, кажется, убедил генерала, хотя он проворчал насчет того, что физподготовка личного состава не находится на должной высоте. Увы, он был прав.

После войны мы в военных училищах и в частях уделяем самое серьезное внимание всестороннему физическому развитию будущего командира и бойца. Но каждый юноша, кем бы он ни был сегодня — рабочий или студент, колхозник или старшеклассник, — завтра может оказаться воином, защитником Родины. Физическая закалка, любовь к спорту — необходимые качества, которые должна воспитывать в себе молодежь. Гармоническое развитие личности немыслимо без настоящей, разумной и обязательной физической подготовки. И то, что в твоем краю река не течет или снег не выпадает, — не убедительное, а с годами грустное оправдание…

Зимой 1941/42 года наша дивизия находилась в составе Юго-Западного фронта. Затем вместе с 3-м гвардейским стрелковым корпусом, в состав которого входила, она передается Южному фронту и сосредоточивается в отбитом у врага Ростове-на-Дону. Командиром корпуса назначается генерал-майор А. З. Акименко, а комдивом полковник К. П. Неверов, которого я знал прежде — он был в нашей дивизии начальником штаба. За глаза мы все звали его не Неверов, а Веров. И в этом сказывалась общая к нему симпатия, которую он завоевал эрудицией, уравновешенностью, недюжинной храбростью.

Прифронтовой Ростов жил по суровым законам — светомаскировка погружала во тьму и Садовую, и Буденновский, и Ворошиловский. Строгие патрули прекращали всякую уличную жизнь после наступления комендантского часа.

Ночью мы начали вывод войск из города, чтобы перегруппировать их наиболее подходящим образом для перехода в наступление.

После успешного освобождения Ростова в конце 1941 года наши войска в марте 1942-го, чтоб освободить Таганрог, предприняли новое наступление. По замыслу командования 3-й гвардейский стрелковый корпус, в который входила наша дивизия, должен был прорвать мощную оборону противника на реке Миус севернее Покровского и, обойдя с севера Таганрог, окружить таганрогскую группировку противника.

Наши военные историки справедливо пишут о том, что осеннее контрнаступление под Ростовом в 1941 году сыграло в сочетании с другими операциями наших войск огромную роль. Мне хочется высказать и некоторые критические замечания по поводу того, как иногда на некоторых оперативных участках готовились наступательные операции. Я имею в виду наступление наших войск в районе Таганрога, наступление на широком фронте, без создания очевидного превосходства над противником на определенных узких участках; отсутствие глубокого эшелонирования своих войск; недостаточность и слабость артиллерийской и авиационной подготовки наступления. И, конечно же, я имею в виду имевшие при этом место тактические недостатки командиров частей.

Расскажу об одном таком случае, за который я кляну себя по сей день.

В нашем полку долгое время мы готовили снайперов. Их уже было человек шестьдесят, молодых парней, не старше двадцати лет. Глаз острый, рука крепка. У каждого на счету десятки уничтоженных солдат и офицеров противника.

Так вот, этих ребят я собрал и приказал до начала наступления на нашем участке не допустить ни одного передвижения вражеских солдат. Ну, ребятам только того и надо — за день на участке в два километра они загубили десятки фрицев.

Но этого было достаточно, чтобы противнику стало ясно: на данном участке — прибытие новых воинских частей. Это потом подтвердили и пленные. От заслуженной кары за недомыслие меня спасло, пожалуй, только в тот же день начавшееся наступление 56-й армии, которой к этому времени вместо Ф. Н. Ремезова уже командовал генерал-майор В. В. Цыганов.

Атаки пехоты на широком фронте оказались бесплодны — им предшествовал столь слабый артиллерийский налет, что огневые точки противника тотчас же ожили.

В атаку вместе с частями 2-й гвардейской стрелковой дивизии пошли три морские стрелковые бригады, входившие в наш корпус, дружно пошли, геройски — вот уж недаром прозвали их немцы «черной смертью». Но, не поддержанное танками и авиацией, наступление моряков захлебнулось.

Да, прав был А. З. Акименко, когда настаивал на создании глубоко эшелонированных боевых порядков, на сосредоточении корпуса на узком участке прорыва, чтобы возникла более плотная артиллерийская группировка. Генерал Акименко был способным военачальником. Опыт, приобретенный еще в Гражданскую войну, сочетался у него со смелостью мысли, а бесстрашие — с глубоким и трезвым расчетом, основательностью суждений. Жаль, тогда его не послушали…