Фредерик Форсайт. - История Биафры

Абури — последний шанс Нигерии

Нет никаких сомнений в том, что целью погромов 1966 года было изгнание с Севера, а может быть даже из Нигерии, уроженцев Востока. Что и было весьма удачно исполнено. Вслед за волной убийств они толпами возвращались домой, убедившись раз и навсегда, что Нигерия не сможет, да и не захочет предоставить им элементарные гарантии сохранности их жизни и собственности, что обычно является неотъемлемым правом граждан в их собственной стране.

Впоследствии жителей Востока обвинили в преувеличении размаха и воздействия массовых убийств. Однако, ничего и не нужно было преувеличивать. Факты говорили сами за себя, и слишком много независимых друг от друга людей были их свидетелями, чтобы можно было так просто сбросить их со счетов.

Уолтер Шварц, которого едва ли можно обвинить в сенсационализме, определяет эти события как «погромы, достигшие размеров геноцида».  

Избиениям подверглись не только собственно Ибо. Слово «Ибо»    — это единый родовой термин на Севере — на Хауса есть только слово «Ньямири»,   которое имеет как пренебрежительный, так и описательный характер — для всех без исключения выходцев с Востока, независимо от этнического происхождения. Таким образом пострадали не только Ибо, хотя они, без сомнения, и составляли большинство; Эфик, Ибибио, Огджа и Иджау также были избраны для бойни.

Когда они вернулись домой и обо всем рассказали, по всей Восточной Области пронеслась волна бешенства, смешанного с отчаянием и разочарованием. Едва ли нашелся бы город, деревня или семья во всей Области, которые бы ни приняли под свой кров одного из беженцев и не выслушали того, что он мог рассказать.

Тысячи беженцев были искалечены на всю жизнь — физически или психически, — тем, через что им пришлось пройти. Почти все остались без гроша, потому что выходцы с Востока традиционно вкладывают деньги в свой бизнес или недвижимость, и мало кто смог унести с собой при бегстве что-то большее, чем маленький чемоданчик.

Дома, предприятия, возможные заработки, зарплата, сбережения и обстановка для многих людей — итог усилий всей жизни, все это пришлось бросить. Беженцы были не только беженцами, они остались без каких-либо видимых источников существования, когда вернулись на Восток, который для многих из них был местом, которое они никогда и не видели.

Естественно, была и ответная реакция. Пока продолжались убийства на Севере, вспыхивали спорадические ответные акты насилия по отношению к северянам, живущим на Востоке. Эмигранты рассказывали о Хауса, на которых набрасывались в Порт-Харкорте, Абе и Ониче. Но те же самые очевидцы подчеркивали, что это были отдельные акты, порожденные сиюминутным гневом. На Востоке никогда не жило больше нескольких тысяч северян, и реакция полковника Оджукву на известие о том, что против них совершается насилие, была мгновенной. По мере того, как росло число убитых на Севере, и начинали приходить достоверные известия о том, что же в действительности происходит, стало ясно, что будущее северян в Восточной Области по меньшей мере проблематично.

Военный губернатор приказал, чтобы этих людей отправили под конвоем до северной границы, так что они проделали весь путь под охраной полиции. То, как Оджукву мог командовать своим народом, ярко контрастирует с бессилием Говона и Кацины. Хотя полицейские Восточной Области, будучи всего только людьми, вполне могли ненавидеть своих подопечных, долг свой они выполнили. Только один раз, когда поезд был остановлен бунтовщиками на мосту через реку Ило, горсточке северян причинили вред, хотя они и находились под охраной полиции. Подавляющее большинство в целости и сохранности покинуло Восток.

Что касается общего числа погибших, вопрос, который еще с тех пор служит причиной для разногласий, то господин Легам попал в точку, заметив, что только Ибо до конца знают эту ужасную повесть.

Столкнувшись с явным нежеланием Федерального правительства проводить расследование, на Востоке начали свое собственное. Его возглавил господин Габриэл Онийуке, бывший Генеральный Прокурор Нигерии, который убежал на Восток. Завершение следствия потребовало много времени. Люди были рассеяны по всей Области, их трудно было разыскать. Другие не отзывались на призывы явиться и свидетельствовать. Кроме того, в течение многих месяцев не иссякал поток беженцев, по мере того как волна насилия шла с Севера на Запад и в Лагос.

Последовав примеру своих коллег на Севере, солдаты-северяне, служившие на Западе, тоже начали мародерствовать на улицах в поисках уроженцев Востока. Они преследовали и ловили их по вечерам на улицах Лагоса и увозили на шоссе Агеге, где убивали. Некоторые нигерийские руководители бежали, увозя полные машины вещей из своих домов и квартир в столице, пытаясь пересечь Нигер, чтобы оказаться в безопасности.

К январю следствие установило цифру в 10 тысяч убитых только на Севере, однако цифра эта была предварительной, и получили ее путем простого сложения огромного числа убитых в главных городах. По всему Северу были разбросаны сотни маленьких поселений, где жили выходцы с Востока. Иногда в такой деревне их было не больше 10–12 человек, а все остальные были Хауса или Тивы. Когда рассказы о том, что произошло с этими крошечными группками людей были сведены воедино, то общее число погибших, включая и тех, кто был убит на Западе и в Лагосе, дошло до 30 тысяч. К этому можно добавить многие тысячи искалеченных и изувеченных людей, людей, сошедших с ума.

Даже количество выходцев с Востока, живущих в Северной Области, превышает все известные оценки. Вместе с тем, когда они все вернулись назад, то цифра эта была примерно миллион триста тысяч человек, а приехавших из других районов было почти 500 тысяч.

Конечно, в этих цифрах есть приблизительность, потому что многие, например, говорили, что знали какую-либо семью, жившую там-то и там-то, но о них с тех самых пор ничего не было слышно. Для составления перекрестной таблицы свидетельских показаний, с целью установления судьбы тех, кто не вернулся, в идеале понадобился бы компьютер.

Человек, приехавший в Восточную Область месяцев через пять после того, как на нее обрушился такой огромный поток беженцев, вполне мог бы ожидать, что увидит огромные лагеря перемещенных лиц, живущих на благотворительные подачки; были бы вполне в порядке вещей обращения в Фонд по делам беженцев при ООН за получением денег и помощи, чтобы не дать беженцам умереть с голода. Странно сказать, но если бы на Востоке так и поступили, то их проблема беженцев могла бы стать таким же мировым вопросом совести, как сектор Газы, и сочувствие, которое они могли бы возбудить, помогло бы им получить независимость под благословение всего мира. А если бы они решили порвать с Нигерией раз и навсегда, то могли бы получить поддержку широкого круга сочувствующих.