Гавриил Зданович - Идем в наступление

Смелее же в бой, за освобождение, за честь и независимость нашей Родины, за счастье советского народа».

Этот призыв газеты был как бы завершающим аккордом огромной политической работы, которую проводили перед наступлением все командиры и политработники.

Впервые после Указа Президиума Верховного Совета СССР от 9 октября 1942 года «Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии» командиры подразделений дивизии выступали в боевой обстановке как единоначальники, в равной степени ответственные за боевую и политическую работу.

Мы сделали все, чтобы довести боевую задачу до каждого бойца. Воины с энтузиазмом воспринимали предстоящее наступление. В коротких выступлениях и беседах они клялись бить врага беспощадно, не жалея самой жизни...

К рассвету 16 августа полки перегруппировались и заняли исходные позиции для атаки. А ровно в девять земля содрогнулась от мощной канонады. За нашими боевыми порядками к небу взвились и тут же угасли яркие сполохи. Все заволокло дымом и пылью... В ту же минуту над позициями врага взметнулись черные султаны разрывов. Воздух стал густым и жарким...

Так начался тяжелый и кровопролитный бой у села Голая Долина, продолжавшийся для нашей дивизии целых 15 суток.

После мощной артподготовки, длившейся около часа, началась танковая атака. Под защитой стальных машин поднялась пехота.

...В боевых порядках 592-го полка шли в атаку пулеметчики отец и сын Висковские.

Не зря говорят в народе, что существует все-таки солдатское счастье. Не раз участвовали оба в боях, но до сих пор пули щадили их, не задевали осколки.

В этой атаке одна из фашистских мин угодила прямо под ноги отцу, он замертво рухнул на землю. А сын, находившийся в нескольких шагах, остался невредим.

— Батя! — закричал он. — Что же ты, батя!..

Сдернув пилотку, Виктор опустился на колени, припал лицом к отцовской груди. А потом резко поднялся, сорвал с плеча автомат, бросился вперед...

Виктор первым ворвался в траншею врага и уничтожил несколько гитлеровцев... [84]

Говорят, есть солдатское счастье. Счастье это трудное и горькое, не каждому оно выпадает. Но тот, кто выдюжит, выстоит, кого минует смерть или рана, тот воюет за двоих, за троих.

Виктор Висковский стал наводчиком пулемета и сполна отомстил за отца: десятки оккупантов навечно остались лежать в украинской земле...

В атаке на Голую Долину была прорвана первая линия немецких укреплений. Под прикрытием танков продолжала развивать наступление нехота.

Активно поддерживал товарищей огнем пулеметчик Гинтеев. Но по щитку пулемета неожиданно чиркнули осколки снаряда. Солдату оторвало обе ноги.

Превозмогая страшную боль, Гинтеев достал из кармана гимнастерки сложенную вчетверо фронтовую газету, написал на ней своей кровью: «Отомстите за меня» — и, собрав последние силы, снова открыл огонь по врагу...

Танки и пехота миновали вторую линию вражеских укреплений. Но плотный огонь из уцелевшего дзота заставил залечь нашу стрелковую роту. Тогда ее комсорг Парфентьев подполз к самой амбразуре и точно метнул гранаты. Бойцы тут же ворвались в дзот, уничтожили засевших там фашистов и обеспечили продвижение роты.

...У третьей линии укреплений получилась заминка: наши танки прорвались через траншеи, но не подавили всех огневых точек. Стремясь скорее выполнить задачу, они набрали ход и пошли в село Голая Долина. А пехота, встреченная на этом рубеже сильным огнем, залегла. В результате получился разрыв между пехотой и танками, был потерян темп наступления.

Чтобы поднять бойцов в атаку, мне пришлось вернуть из села танки и дать огневой налет по третьей траншее противника. После этого наши снова устремились вперед, продвинулись на полтора километра и заняли северную окраину села...

Гитлеровцы пробовали кое-где контратаковать. В медсанбат с тяжелой контузией был отправлен командир 610-го полка майор Л. К. Лысенко. Его место занял достойный преемник майор Леонтий Дорофеевич Гайдамака.

...За день упорных боев дивизия заняла Голую Долину и закрепилась на юго-восточной окраине.

На следующий день после мощного артиллерийского налета полки возобновили атаки и продвинулись еще на [85] полтора километра. Теперь уже мы действовали без танков: командование перебросило их на другие направления.

Чтобы сдержать натиск наших частей, гитлеровцы вызвали авиацию.

Во второй половине дня 17 августа над полем боя волна за волной стали проходить немецкие самолеты. Летая группами по 15–30 машин, гитлеровцы методично бомбили и обстреливали боевые порядки дивизии. А к вечеру, подтянув из резерва батальон пехоты и танки 17-й танковой дивизии, фашисты предприняли несколько контратак. Мы же лишились и такой мощной поддержки, какой является артиллерия РВГК. Командование придавало ее нам только в начале наступления...

На другой день противник ввел в бой на участке нашей дивизии некоторые части 387-й пехотной дивизии. Одновременно усилились налеты авиации.

100 бомбардировщиков с паучьей свастикой полчаса непрерывно утюжили передний край 610-го полка в стыке с 333-й стрелковой дивизией.

Со своего НП я видел, как кипела, бурлила земля в расположении полка майора Гайдамаки. Казалось, все там изорвано, все взлетело на воздух.

— Если кто уцелеет, будет чудо... — вздыхал начальник 1-го отделения Андрей Афанасьевич Цвелев.

Полчаса длился налет, и эти полчаса показались нам вечностью. Наконец наступила тишина, и тут же зазуммерил полевой телефон.

— Атакован врагом силою до батальона при поддержке танков, — спокойно доложил Гайдамака.

— Сможете обойтись своими силами? — взволнованно спросил я.

— Так точно, — раздалось в трубке.

— Каковы потери в результате налета авиации?

— Мы укрылись в отбитых у гитлеровцев окопах. Убито десять человек...

В тот день немцы еще трижды бросались в контратаки на 610-й полк. Но были отбиты и, преследуемые нашими солдатами, отошли на 500–700 метров. Продвинулись вперед и полки под командованием майоров П. Т. Лембы и М. П. Яремчука.

Изнурительным боям, казалось, не будет конца. Я уже писал, что приданные нам танки, артиллерия [86] РВГК и ракетные установки были перегруппированы на другие направления. Приказ же наступать остался в силе. Вот почему каждый вечер я обсуждал с заместителями, как действовать дальше нашим ослабленным частям.

Наступать было необходимо, чтобы все время держать противника в напряжении, не отдать ему инициативу. Это подчеркивал командарм, это отлично понимал каждый из нас.