Федор Раззаков - Владислав Третьяк. Легенда №20

«Перед матчем пожаловал к нам в сборную психолог. Фамилии уже не помню — помню только, что он с космонавтами раньше занимался. И с ходу: «Неправильно работаете!» — «А как надо?» — «Дайте мне одного игрока — я вам его подготовлю!» Виктор Васильевич Тихонов и отвечает: «К Третьяку идите, он у нас самый мнительный…» Провел он со мной собеседование — что-то типа исповеди. На раскатке необыкновенный прилив сил чувствую: ни одной шайбы не пропустил. Ну, думаю, вот это психолог! Но, видно, в какой-то момент эта уверенность в себя переросла в самоуверенность. Пропустил я одну шайбу — и тут же расклеился. А закончилось все — 3:8. После этого случая психолог тот в команде и не появлялся…»

Шок от этого поражения испытали все советские болельщики: от простых до самых именитых. Например, шеф КГБ Юрий

Андропов (именно это ведомство курировало хоккейный клуб «Динамо» и попутно сборную) вызвал к себе для беседы старшего тренера нашей сборной Виктора Тихонова. Правда, ругать его не стал, а вежливо так поинтересовался, что произошло с командой. Спросил, сумеет ли она и дальше не опозориться. Тихонов пообещал, что таких осечек больше не произойдет. И действительно: 20 декабря наши ребята разбили финнов (7:3), а на следующий день повергли в уныние и шведов (9:2). Однако взять первое место все равно не сумели: оно досталось чехословакам, опередившим нас на одно очко (7 против 6).

Третьяк сыграл на Призе в четырех матчах и пропустил 15 шайб. Вторым вратарем был Александр Сидельников, который сыграл одну игру и пропустил 1 шайбу.

26 марта 1978 года завершился чемпионат СССР по хоккею. И снова победу одержал ЦСКА. Третьяк сыграл в первенстве 29 матчей и пропустил 72 шайбы. Его сменщик Александр Тыжных (Николай Алдонин ушел из клуба в прошлом году) отстоял в 7 матчах (и еще несколько раз выходил на замены) и пропустил 37 шайб.

В конце апреля в столице Чехословакии городе Праге начался 45-й чемпионат мира и Европы. Напомним, что шесть лет назад там уже проводился мировой турнир по хоккею с шайбой и тогда победа досталась хозяевам — сборной ЧССР. Естественно, и в этот раз чехословаки были настроены самым решительным образом повторить этот успех. Тем более, что до этого в течение двух лет им это сделать удавалось, и сборная ЧССР дважды подряд (1976–1977) становилась чемпионом мира. А тут, как говорится, сам Бог велел — чемпионат мира и Европы 1978 года волею судьбы проходил у них дома, в Праге. А ведь дома, как известно, и стены помогают. На ситуацию накладывалась и политическая составляющая. Дело в том, что в 1978 году в Чехословакии негласно отмечали 10 лет закрытия «бархатной революции-68», поэтому ледовое противостояние сборных ЧССР и СССР в том году обещало быть особенно яростным.

В первом матче турнира сборной СССР противостояла команда США. Наши ребята ее обыграли, но Третьяк пропустил в свои ворота целых 5 шайб (10:5). А потом еще четыре от сборной ФРГ (7:4). По словам В. Третьяка:

«Начали мы не очень хорошо: победы в матчах с явными аутсайдерами давались почему-то с большим трудом. Я пропускал много шайб.

— Все в порядке, Владик, — успокаивал Тихонов. — Сколько ты сейчас пропустишь — неважно. Главное, чтобы к решающим матчам ты нашел свою игру.

Мешало волнение. Рожденное ответственностью, желанием не подвести наш хоккей, оно передавалось от игрока к игроку и сковывало команду.

Перед отъездом в Прагу я сказал одному приятелю:

— Вот увидишь, мы выиграем этот чемпионат. Он с сомнением посмотрел на меня:

— Даже в лучшие для команды годы ты избегал таких обещаний.

А я был уверен! И другие ребята были уверены. Странно, да? Два года подряд мы уступали соперникам. Незадолго до того в Москве на Призе «Известий» чехословацкие хоккеисты нанесли нам сокрушительное поражение. Казалось бы, откуда такой оптимизм? Но неудачи вызвали у команды желание доказать всем, что мы сильные, что мы можем побеждать. Поражения не тяготили, а словно бы будили в нас какие-то скрытые силы. Так было с каждым. Неудачный старт вызывал в ребятах спортивную злость, мы становились грознее от матча к матчу…»

В третьем матче, против финнов, наши тренеры поставили на ворота второго голкипера — Александра Пашкова. И уже в первом периоде наши проигрывали 0:2. Но затем взяли себя в руки и победили со счетом 6:3.

ЦСКА — двадцатикратный чемпион СССР по хоккею. 1977 г.

Пашков стоял в наших воротах и в следующей игре — против сборной ГДР. И «зевнул» всего два раза (10:2).

Вспоминает В. Третьяк: «Переживаний у меня добавилось, когда дважды подряд — 30 апреля и 1 мая — Тихонов не ставил меня на матчи.

— В воротах сегодня Пашков, — просто говорил перед игрой тренер, никак не комментируя свое решение.

Наконец, видя мое подавленное настроение, Виктор Васильевич объяснил:

— Я тебя специально не ставлю в этих матчах. Отдохни. Верю, что потом не подведешь.

Полегчало на душе: все-таки верят в меня…» 4 мая сборная СССР сошлась на льду с командой Швеции. Место в воротах у нас занял Третьяк. К тому времени волнение у него уже давно прошло, поэтому стоял он, что называется, намертво — пропустил всего лишь одну шайбу, да и та влетела в его ворота в третьем периоде, когда судьба матча была уже фактически решена. В итоге наши победили 6:1.

И снова послушаем рассказ В. Третьяка: «…Тренировка. Пот заливает глаза. На льду две дюжины шайб, и чуть ли не одновременно они летят в ворота. Но разве я фокусник? Разве у меня десять рук? Эту отбил. И эту… Поймал в ловушку. Отбил. Отбил… Уф-ф! Подъезжаю к бортику, чтобы сделать глоток воды, перевести дух. Знакомый чехословацкий журналист — он стоит у скамьи — молча поднимает вверх большой палец. «Спасибо», — киваю ему и снова еду к воротам. Юрзинов, Цыганков и старший Голиков опять как из пулемета обстреливают меня шайбами.

— Внимание! — говорит тренер. — Теперь договариваемся так: мы делаем восемнадцать бросков, и если забиваем меньше шести голов, то победа присуждается вратарю. Если шесть и больше, то выигрываем мы. Согласен, Владик?

Я молча встаю в ворота и постукиваю себя клюшкой по щиткам. Бах-бах-бах… Пять шайб в сетке. Хорошо! Мои «соперники» под смех случайных зрителей кувыркаются на льду — таково условие нашей «дуэли».

— Согласен на пять! — кричу Юрзинову.

— Ух, сейчас мы тебе покажем! — шутливо грозится Гена Цыганков и, широко замахнувшись, делает первый бросок…

Теперь из восемнадцати четыре шайбы в воротах. Мои товарищи и тренер опять кувыркаются на льду. Я снимаю маску и еду к бортику. Пот льет с меня ручьями. Мокрые волосы слиплись. Кажется, клюшка весит целый пуд. Со скамейки и с трибун ловлю сочувственные взгляды: мол, достается же человеку…