Нулевые, боевые, пенсионные. 2000–2010 годы - Юрий Николаевич Безелянский
14-го день взятия Бастилии. Репортаж из Парижа. Лил дождь, +10, но все равно красиво. Жак Ширак стоял вместе с Хуаном Карлосом, испанским Бурбоном, на празднике падения Бурбонов! Какая ирония!..
23 июля – африканская жара продолжается. Работаю в боевой форме: в трусах и тапочках. И как оплачивается труд? Тут в «Вечорке» Римма Казакова пыталась доказать, что «интеллектуальные ценности не хуже молока, стали и нефти». И жалуется: никто не платит гонорар. Бедная писательская доля…
19-го установил какой-то рекорд: в жарищу фуганул за день 16 страниц про издателей Серебряного века. С листа (без черновика) напечатал об Алексее Суворине.
29 июля за два дня сделал текст о Василии Розанове – 12,5 страницы. Удивительный парадоксалист:
«Мысль, что человек в самом деле делает историю – вот самая яркая нелепость; он в ней живет, блуждает без всякого волнения – для чего, к чему».
У Розанова был свой взгляд и свои оценки. К примеру: «Чехов? – ничего особенного. Что Чехов? Глядел на жизнь, что видел, то и записал. Очень милый писатель, понравился, стал читать. Но он холодный: и ничего особенного. Успех его понимаю, только не одобряю».
У Василия Васильевича Розанова была жуткая судьба. Не дожил до 63 лет. Умирал в холоде, его накрыли всеми шалями и шубами, а на голову надели нелепый розовый капор – последняя усмешка Рока…
Бытовой инцидент. В троллейбусе какой-то сумасшедший старик вдруг пронзил меня глазами: «Вы из Кавказа? А где прописка? Ночью приду вас расстреливать!..» По всей вероятности бывший чекист, которому кругом мерещатся враги народа…
А вот иное отношение. В ВК пришло письмо читательницы из Зеленограда, бывшей стенографистки из какого-то министерства. Она прочла четыре моих книги: Луну, Веру, Клуб и Джоконду. И пишет:
«Я в восторге. Книги доставили мне массу впечатлений и, если хотите, очарований. Мне очень понравился стиль изложения всего материала, я читала с упоением, как все доходчиво, так мило и понятно. Я восторгаюсь Вашим талантом… Ничего подобного я не читала нигде… Я просто читатель, никакой не рецензент, но Ваши книги стали огромной духовной пищей… Спасибо Вам, что Вы есть!..»
И подпись: Клавдия Чернышева. Ее письмо – как моральный гонорар.
5 августа – первого августа на очередной день рождения Ще написал традиционные стихи. Вот некоторые строки:
Была ты рядом. Стала близкой.
И настоящей журналисткой
Ты покоряешь вновь меня…
…Искристый текст кипит, как кола,
Все фразы – точно острый нож.
Все вертится, как в рок-н-ролле…
Это моя заслуга: почти буквально втащил Ще в журналистику. Заставил, помогал, учил…
2 августа звонок от Гали Мишты: «С вами хочет переговорить Кривцова». Как в былые времена: с вами будет говорить товарищ Сталин… Кривцова предложила быть «вторым человеком» и помогать молодому Андрею Малахову. И на следующий день – Останкино. В гостях бывшая звезда эстрады Лариса Мондрус (ныне живет в Мюнхене), фигуристка Ирина Слуцкая, актриса Лариса Гузеева и кто-то еще. Запись, а потом эфир.
Политическая новость: по российской ж/д едет бронепоезд с Ким Чен Иром, и газеты спрашивают: что везет корейский Чебурашка?..
10 августа – все дни в работе. «Сочиняю» философов Серебряного века, начал с Бердяева и Сергея Булгакова и докатился до Семена Франка и Льва Шестова. Серьезнейшие эссе-представления, а в окно из двора доносятся какие-то строительные шумы, воют машины, пахнет мазутом… О, господи!..
15 августа – кажется, закончил весь Серебряный век. Если не ошибаюсь, начал 11 марта, а закончил 15 августа. Всего за пять месяцев (примечание: книга вышла: в «Эксмо» в 2007 году, 634 страницы – 12 июня 2019). Когда допечатывал последние страницы, прихватило голову, пришлось пить лекарства. А до этого презентация в «Молодой гвардии», подписал 15 книг. А еще опрос в «Вечорке» и выступление по радио. Я сею «доброе, разумное, вечное», а придурки-патриоты требуют чекистский переворот во имя «Ненаглядной России»…
Уместно вспомнить строки Федора Сологуба, которого совсем недавно я представлял в книге Серебряного века:
Когда меня у входа в парадиз
Суровый Петр, гремя ключами, спросит:
«Что сделал ты?» – меня он вниз
Железным посохом не сбросит.
Скажу: «Слагал романы и стихи,
И утешал, но и вводил в соблазны.
И вообще, мои грехи,
Апостол Петр, многообразны.
Но я – поэт». – И улыбнется он.
И разорвет стихов рукописанье.
И смело в рай войду, прощен,
Внимать святое ликованье…
Я – не поэт. Но поклонник литературы, любитель поэзии, сочинитель разнообразных текстов, немного историк, немного публицист, немного сатирик, едкий злопыхатель современной жизни, но иногда бываю лириком и даже романтиком. Но твердый исторический пессимист. И вряд ли мне уготовано место в Парадизе… (31 августа 2018).
19 августа – поездка в Звенигород. В зале 25 человек. Рассказывал про день 19 августа – родились Блез Паскаль, Беранже, Матильда Кшесинская. Обед, гонорар в конверте, и на машине отвезли домой.
20 августа – вышла в эфир «Большая стирка», я там как маститый литературный «барбос».
21 августа – звонок с ТВЦ: пришлите все изданные ваши книги, чтобы мы поняли, кто вы… Я отказался. Вот и в журнале «Персона» рассматривают мою персону на предмет интервью. И решили: не персона с кучей книг, а вот актер Поровщиков – персона… Но дело, конечно, в другом. Статус «персона» покупают за деньги, а я, большой оригинал, хочу, как говорится, за так. А за «так» не получается…
26 августа – лето проходит. Хотя, что лето? Жизнь проходит. Что-то мы с Ще начали потихоньку разваливаться: она расстраивается, глядя на меня, а я – глядя на нее. А тут еще неожиданный холод и приходится надевать шерстяные куртки. И какое-то уныние. «Никто с утра на кастинг не зовет», – строка из Вл. Вишневского. И я, кажется, раздваиваюсь между двумя путями: то ли успокоиться на том, что уже сделано: 11 книг издано, материалы какие-то печатаются, куда-то все время приглашают, – и это, конечно, не «Могила неизвестного солдата», как говорили на радио, на Иновещании… Или все-таки пытаться прыгнуть выше головы, добиться раскрутки? И что правильнее?..
1 сентября – снова дилемма: два приглашения: запись в Останкино, «Большая стирка» или выступление в Тургеневской библиотеке. Предпочел библиотеку, и все было весьма мило…
