Преступный мир и его защитники - Н. В. Никитин (Азовец)
(Данные приведены на 1910 г.)
Небольшую, но убедительную речь в защиту Краевской произнес Зейлингер.
Суд предоставил последнее слово подсудимой. Голос ее срывался от волнения и душивших ее слез:
— Не виновата… Муж сгорел… Девочка осталась… Я в тюрьме… — И, не договорив, рыдая, она бессильно упала на скамью.
Ведерников только молча встал перед присяжными заседателями.
Прошло более получаса томительного ожидания, и наконец в пятом часу угра прозвучал отрывистый звонок. Наэлектризованная публика, как один человек, ринулась в зал. Все замерли в напряженном безмолвии. Торжественно вышли присяжные заседатели, и старшина начал читать вопросный лист.
— Нет, не доказано — таков был ответ присяжных заседателей на поставленный им судом вопрос: доказано ли было, что дача Краевского сгорела от поджога?
Истомившаяся публика облегченно вздохнула. Послышались радостные рыдания и крики. Председательствующий объявил А. А. Ведерникова и М. И. Краевскую свободными от суда и следствия.
УБИЙСТВО ПРОФЕССОРА ДОНБЕРГА
Летом 1900 г. в Петербурге неожиданно разыгралось кровавое преступление, жертвой которого пал известный профессор-окулист Императорского клинического института, действительный статский советник Г. А. Донберг.
20 июня, около часа дня, в квартиру его по Университетской набережной пришел один из знакомых профессора Юлиан Геккер. Хозяин принял его в своем кабинете. Не прошло и пяти минут, как вдруг до слуха стоявшего в коридоре, у парадных дверей, лакея из кабинета долетел звук выстрела, сопровождавшийся криком Донберга. Лакей побежал к дверям столовой комнаты и натолкнулся на выбегавшего профессора. В эту минуту раздался новый выстрел, пуля вонзилась в косяк двери, а около дверей столовой показался взволнованный Геккер и направил дымящийся револьвер в бежавшего по коридору профессора. Лакей бросился к стрелявшему, схватил его за руку и, несмотря на сопротивление, быстро обезоружил.
На выстрелы прибежал находившийся в квартире ассистент профессора, доктор Коневский. В одной из комнат он обнаружил Донберга. Он был сильно бледен, говорил с трудом.
— Меня Геккер ранил в живот, — объяснил он доктору Коневскому.
Тот немедленно уложил пострадавшего на диван и поспешил за льдом и сулемою. В дверях столовой ему навстречу попался сам Геккер.
— Что вы сделали! Вы человека убили! — возбужденно обратился к нему Коневский.
— Ну что ж? Очень рад, — спокойным голосом ответил убийца и спустился по лестнице в нижнюю квартиру, в которой проживала тетка его жены, Г. В. Рафалович. Вся семья Рафалович в это время сидела за завтраком, и Геккер ошеломил ее своим хладнокровным сообщением об убийстве профессора. Выпив стакан холодной воды, он снова поднялся в квартиру профессора, где и был задержан.
Несмотря на все усилия врачей, Донберг ночью скончался от раны.
Допрошенный в качестве обвиняемого в убийстве с заранее обдуманным намерением Юлиан Геккер сознался в своем преступлении.
По его словам, он еще в октябре 1896 г. случайно познакомился в г. Пскове с девицей Ольгой Андреевной Фрейганг, до безумия увлекся ею и вскоре предложил своей избраннице руку и сердце. Та согласилась несмотря на то, что жених был вдвое старше ее (Фрейганг было тогда 22 года). 3 ноября состоялась свадьба. Три года супружеская жизнь их казалась счастливой. Ольга Геккер, по-видимому, любила своего мужа и не скупилась на ласки, окружая его заботой и вниманием.
8 декабря 1899 г., когда они оба еще находились в постели, в спальню вошла прислуга и подала молодой женщине письмо. Быстро пробежав его глазами, Ольга, как показалось Геккеру, смутилась и поспешно разорвала письмо на клочки.
— Кто пишет? — заинтересовался муж.
— Портниха… Неинтересное… — отвечала она.
Геккеру, однако, показалось несколько странным ее поведение. Он подобрал валявшиеся клочки и попытался прочитать послание. Письмо было написано по-немецки. Кто-то, скрываясь за подписью «Н», извещал, что «сегодня нельзя чего-то сделать, а завтра в полдень». Присмотревшись к почерку, Геккер узнал в нем руку профессора Донберга, имя которого по-немецки писалось «Herman».
— Что это такое? — изумленно обратился Геккер к жене.
Молодая женщина расплакалась и после некоторого колебания чистосердечно призналась, что Донберг стал ухаживать за ней, обещал жениться и с этой целью советовал ей хлопотать о разводе с мужем. При этом профессор, по ее словам, просил по крайней мере до следующей весны ничего не говорить об их разговорах Геккеру.
Уверив мужа, что она осталась верной женой, Ольга передала ему хранившуюся у нее фотографическую карточку профессора. В тот же день Геккер отправился к Донбергу, переговорил с ним, взяв с него честное слово, что тот навсегда прекратит всякие ухаживания за его женой.
На следующий год, 7 мая, Ольга Геккер с согласия мужа переехала на отдельную квартиру, где открыла магазин дамских шляп. Отправившись 17 июня вечером к жене на квартиру, Геккер не застал ее, а утром, к своему удивлению, узнал, что она вовсе не ночевала дома. У него тотчас же зародилось подозрение, что Ольга снова возобновила свое знакомство с Донбергом и уехала на его яхту. Обуреваемый ревностью, Геккер достал из письменного стола револьвер и, зарядив его, отправился на поиски жены. Ее нигде не было в Петербурге. Узнав, что яхта Донберга «Гарри» стоит в Сестрорецке, Геккер поспешил туда и узнал от матросов, что жена его вместе с профессором провела две ночи на этой яхте и лишь 19 июня возвратилась в Петербург. Он оставил на яхте письмо, в котором требовал от Донберга назначить время для переговоров по «важному делу», и приехал обратно в Петербург. Отправившись затем на квартиру профессора, он решительно потребовал у него объяснить свое поведение. Профессор начал уверять его, что он не злоупотребил доверием молодой женщины и ни в чем не виноват перед мужем. Не доверяя его объяснению, Геккер стал настаивать на том, чтобы профессор женился на Ольге, взяв на себя расходы по бракоразводному делу, или же дал необходимые для этого деньги ему, Геккеру.
Донберг отказался жениться на молодой женщине, а относительно денег для развода предложил ее мужу явиться за ответом через несколько дней.
20 июня Геккер, захватив с собою револьвер, снова явился на квартиру Донберга. Находясь в возбужденном состоянии, он молча подал
