Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев
Я заполнил анкету, у меня взяли фото и сказали, чтобы я приходил, как только уволюсь по месту работы. Инспектор по кадрам поглядел на меня весьма лукаво и произнес: «Думаю, что Вам, как молодому специалисту, это будет нелегко». Он как в воду глядел.
Молодые специалисты обязаны были отработать 3 года по месту обязательного тогда распределения. Разрешить меня «освободить» имели право даже не начальники главков, а только министр или заместитель министра. Я и отправился в Министерство торговли к соответствующему зам. министра товарищу Макарову. Встреча была сногсшибательной.
Этот т. Макаров прочитал моё заявление, посмотрел на меня, ни слова не говоря, снял телефонную трубку, набрал номер моего начальника Госторгинспекции и произнес: «Послушайте, что у Вас там творится с дисциплиной? Тут Ваш сотрудник шляется в рабочее время и другим сотрудникам работать мешает! Разберитесь с ним! – Идите работайте!» Это и было мордой об стенку.
Я пошёл. Идти недалеко – от Красносельской до Дзержинской (Лубянки). На работе меня встретило заседание всего руководства. Начальник, заместитель, председатель профбюро, председатель партбюро, руководитель отделений. Все они произнесли соответствующие воспитательные речи – ещё бы, позвонил лично сам зам. министра!
Как молодого специалиста меня в течение 3 лет нельзя было административно наказывать, а можно было только воспитывать. Объявили ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.
Я пришёл в отчаяние, работал второй год, и надо ждать более года, а за это время уходит место в таком Институте.
Вот тут и началась в моей жизни ЧЕРЕДА УДИВИТЕЛЬНОЙ ГИБЕЛИ – АДМИНИСТРАТИВНОЙ ИЛИ ФИЗИЧЕСКОЙ, ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ ДЕЛАЛИ МНЕ ГАДОСТИ.
Некоторые жизненные эпизоды
По ходу дела я, во-первых, изменил имя. Отец назвал меня Карл – в честь то ли Карла Маркса, то ли Карла Либкнехта, а может быть, и Карла Двенадцатого. Это имя с детства всех моих друзей возбуждало, а меня раздражало. И я изменил его на Александр. Дорогие родители! Не «выпендривайтесь», изобретая своим детям «оригинальные» имена. Назовите просто, и это будет гениально.
По ходу дела я, во-вторых, женился по любви на той самой-самой красивой студентке на два курса моложе меня – Эмме Савельевой – с метровыми фиолетово-черными косами, правильными чертами лица и большими глазами. К тому же она с детства занималась гимнастикой и оказалась очень умной брюнеткой. Она была распределена на работу в здание Министерства торговли в проектную организацию «СОЮЗГИПРОТОРГ».
В то время в Министерстве работало несколько молодых испанцев из детей республиканцев, бежавших с родителями из Испании от Франко в 1936–1938 гг. Так надо же! Все эти испанцы влюбились в мою жену! Норовили провожать её. Приходилось забирать её из этого окружения на полпути к метро и наблюдать их расстроенные испанские физиономии. Эти юные испанцы – выросшие и воспитанные в России – хорошо меня воспитали в национальном вопросе. Они все были хорошо образованы и трудоустроены. НО! Когда «фашист» Франко объявил амнистию всем и национальное примирение, все эти наши «выкормыши», как один, уехали к палачу своих родителей в Испанию. Национальная принадлежность оказалась сильней всех партийных, классовых и идеологических факторов.
Именно поэтому меня не удивляет, что в августе 2008 года наш другой «выкормыш» – народный артист России Кикабидзе – обнялся с палачом Саакашвили и начал обвинять Россию за «агрессию против Грузии». Объективности тут не дождёшься.
Нам, русским, пора перестать верить в мир и братство народов и стать такими же националистами, как эти грузины, испанцы, евреи, чеченцы.
Национализм – это борьба за интересы СВОЕГО народа без ущемления прав других народов. Националист – это почетное звание, и его нельзя, как у нас принято, путать с шовинизмом. Именно шовинизмом называется ограничение прав других народов. Без национализма не может существовать ни один народ. Нет национализма – народ гибнет.
Отец к этому времени получил 2 комнаты в 3-комнатной квартире в кирпичном 3-этажном доме приятной архитектуры, только что отстроенном немецкими военнопленными на тогдашней окраине – Бутырском хуторе. Сам отец ушёл жить ко второй жене, оставив квартиру нам. Мы с Эммой заняли маленькую комнату, в большой расположились брат Лев и сестра Роза.
Я раньше с нетерпением наблюдал, когда же закончится строительство этого дома, и через забор разглядывал строивших дом пленных немцев, однажды решил поговорить, забравшись на забор.
«Hello, Fritz, wo nenst du? – Слушай, фриц, как тебя зовут?»
В школе и в институте я учил немецкий язык и ещё не успел его забыть. Ответ меня озадачил. «Fritz», – ответил он. Во время войны мы привыкли, что в печати и по радио немцев так и называли: «Фрицы и Гансы». Я считал, что это нарицательное имя, а тут натуральный Фриц. «Welche ist deine arbeit?» – «Кто ты по профессии?» – «Tither» (Учитель), – ответил он. Это меня совсем озадачило. Человек с таким гуманитарным образованием – и вдруг в фашистской армии напал на нас. «Wapum Sie ru uns gehen?» (Зачем вы к нам пришли?) – «Alle gehen» (Все шли). Ответ был исчерпывающим. Но тут он попросил у меня: «Zigarette zien bitte» (Закурить сигаретку, пожалуйста). Я пошёл и купил ему пачку сигарет.
В общем, пленные немцы построили у нас в России много полезных сооружений.
Окно в науку
И тут один из сотрудников сообщил мне: «А Вы можете пойти к новому зам. министра. Министром торговли назначили А.И. Микояна, и он сразу же выгнал твоего друга Макарова». Это была первая жертва судьбы на моем жизненном пути, и я снова отправился в Министерство. Встреча была совершенно другой.
Прочитав моё заявление о желании работать в науке, новый зам. министра чуть не прослезился. «Меня ведь тоже в своё время в науку звали. Тогда не решился. Теперь вот жалею. Так что я Вам желаю успехов в науке». И он подписал мне «Разрешено».
Тут опять интересная черта человеческой психики. Мы очень быстро забываем людей, которые нам делают добро. Вот и я не помню фамилию того зам. министра, который выдал мне положительное решение, зато хорошо помню фамилию зам. министра Макарова, который так жестоко выставил меня из министерства. И в дальнейшем люди, которым я делал что-то реальное, полезное, куда-то исчезали и больше не появлялись. Зато непорядочные личности, которым приходилось отказывать, так и болтались около – чуть ли не всю жизнь.
Печально – но если хочешь, чтобы человек тебя запомнил, ты
