Лебединая песня - Овидий Александрович Горчаков
— Нет, — отвечает ошарашенный Зварика, — а что?
— А то, что тут хватит канифоли всем Бусям Гольдштейнам. Смолокурня. Лесохимический завод. Смола, формалин, уксус к пельменям. Но жрать нечего.
… — Кто там?
— Полиция!
— Это вы, фельдфебель Краузе?
— Яволь! Откройте!
— Одну минуточку… Извините, я что-то не узнаю вашего голоса… Марта! Соедини меня с полицейским участком!.. Алло! Дежурный?..
Разведчики убегают, чертыхаясь. Телефон — это куда ни шло. По дороге идет патруль «ландшутц» — сельской стражи.
…Разведчики ищут и не находят фольварка, около которого не было бы телефонных столбов. Мельников взбирается на один из них, перерезает финкой провода.
— Кто там?
— Эс-эс!
— Нам запрещено открывать…
— Не разговаривать, старая перечница! Именем закона… Открывай, а то плохо будет!
— Минутку!..
Шаги удаляются. Мельников, Раневский и Зварика ждут по всем правилам — сбоку от дверей и окон… Со скрипом открывается окно на втором этаже. Высовывается черное рыльце двухстволки. Грохочет выстрел. Крупная свинцовая дробь бьет градом по каменным плитам, с визгом рикошетирует, поднимает пыль. Резко пахнет порохом, звенит в ушах.
— Вот гад! Ну и гад! — шепотом ругается, отползая, Зварика. — Патрончик небось с медвежьим зарядом!
— Шире шаг, ребята! — подбадривает Шпаков^ уставших, голодных разведчиков. — Мы обнаружили себя. Быть облаве! Надо уйти как можно дальше.
Хозяйственная операция сорвалась, а разведчики так надеялись «разговеться» после «великого поста». Шпаков видит — и девчата, и парни едва плетутся, бредут слепо, не глядя по сторонам. Зина грызет молодую еловую шишку.
Около трех часов ночи Шпаков решается:
— Будем разжигать костер! Запасайтесь дровишками!
Незаметно нарубить дров в этих ухоженных немецких лесах невозможно. Все деревья на учете. Нельзя даже прихватить охапку валежника на вырубках. И там учет. Нет сухостоя, нет бурелома — все это вывозится из леса. Вот и приходится разведчикам собирать дрова не с бору по сосенке, а буквально с лесного квартала по щепочке. Тут из поленницы прихватишь чурку, там сунешь в карман горсть шишек.
Бетонный мостик через ручей. Выставив в обе стороны дозорных, разведчики наполняют фляжки водой. Шпаков подбирает место для костра в лощинке поглубже, обнесенной со всех сторон колючим частоколом сосен и елок. Затем рассылает дозорных — надо убедиться, что поблизости, в радиусе по крайней мере одного километра, нет никаких лесничевок, фольварков, военных лагерей.
Тышкевич мастерски — с одной спички — разводит огонь, а Зварика и Овчаров маскируют его плащ-палатками со всех сторон. Наверное, и во времена доисторической борьбы за огонь не предпринимали наши предки столько предосторожностей, разводя костер…
Мельникову и Раневскому Шпаков дельно советует отойти от костра подальше. Им опять к немцам в гости идти, надо, чтобы от «беженцев» за версту не пахло костром.
Огонь разгорается. Девчата сливают в четыре новеньких, еще не закопченных алюминиевых котелка воду из фляжек, достают из вещевых мешков концентраты пшенной каши, засыпают в два котелка. Картошка молодая, чистить ее не надо, достаточно обтереть платком — сойдет и так. Когда над лесом с воющим металлическим звоном пролетает «мессер», Зварика и Овчаров надежно прикрывают костер плащ-палатками.
Через полчаса разведчики закатывают пир. Каша удалась на славу, хотя и попахивает почему-то хозяйственным мылом. Картошка не доварилась, но от одного запаха ее текут слюнки. Выходит на брата почти по четверти котелка каши и столько же картошки! Уже не осталось ни хлеба, ни сухарей, зато имеется еще соль… Впервые за столько дней — даже глотку жжет с отвычки — наелись ребята горячего. Правда, не хватает телу блаженной сытости, но все-таки… Оставшимся после картошки кипятком Аня заваривает трофейный эрзац-кофе, хотя весь сахар и мармелад, увы, уже съедены. Всем достается по нескольку глотков кофе с сахарином.
Шпаков не дает ребятам засиживаться. На дневку группа остановится в другом месте. Уничтожить все следы костра и бивуака — и скорее в путь! Ведь они не уверены, что никто не видел костра в лесу, не почуял запаха дыма… Может быть, немцы уже звонят по телефону — спешат донести, что в таком-то лесном квадрате кто-то ночью развел костер…
— Алло! Штандартенфюрер! Говорит группенфюрер Шпорренберг. Чем вы там, черт возьми, занимаетесь в Инстербурге? Гаулейтер Кох, начальник эсэсовской охраны ставки фюрера обер-фюрер СС Раттенхубер и сам рейхсфюрер хотят знать, почему вот уже десять дней силы СС и полиции безопасности не могут выловить русских парашютистов?
— Разрешите доложить, группенфюрер! Обнаружено десять русских парашютов ПД и один грузовой парашют с тюком. Значит, их было десять человек. Один убит под деревней Ендрайен при прорыве внешнего кольца окружения. Их осталось девять. К ним никто не примкнул — это видно по количеству стреляных гильз ППШ, собранных на месте стычки у моста. Из разных фольварков доносят о ночных визитах… Но это могут быть и беглые военнопленные, и восточные рабочие. Их становится все больше по мере подхода к границам провинции русских войск. Точно известен маршрут группы парашютистов по выходу в эфир ее радиста — вчера группа неожиданно оказалась под Инстербургом. Записаны тексты радиограммы. Нет, пока их никак не удается расшифровать…
— Послушайте! Я говорил с генералом Геленом, Генерал хорошо изучил Восточную Пруссию во время довоенных маневров и говорит, что не донимает, как эти русские разведчики ухитрились прожить неделю в здешних лесопарках. Однако их поимкой генерал Гелен не может заняться — он руководит разведкой ОКВ, а не контрразведкой. Долг чести СС — справиться с этой задачей без помощи армии!..
— Мы консультировались с полковником Хейндем, командиром полка из дивизии особого назначения «Бранденбург». У него богатый опыт заброски разведывательных групп в Россию. Он убежден, что советские разведчики не протянут и недели в Восточной Пруссии… Простите, поймать их сейчас не так легко… Мы считаем, что это особая большевистская команда смертников — «химмельфартскомандо»…
— Так помогите же им, черт возьми, скорее вознестись на небо![4] Рейхсфюрер не желает слышать о каких-то объективных трудностях, он требует, чтобы парашютисты-шпионы были немедленно выловлены.
— Группенфюрер! Вы же знаете, что эти разведчики еще не пойманы только потому, что по приказу рейхсфюрера все силы СС, полиции безопасности и гестапо заняты сейчас борьбой против участников покушения на фюрера двадцатого июля.
Бросьте эти отговорки! Эта группа действует в районе ставки фюрера! Понимаете вы это или нет? Ее ликвидация — ваша первейшая задача! Хайль Гитлер!
Что же произошло в четверг, 20 июля, в ставке Гитлера? Что ослабило нажим гитлеровцев на группу «Джек»?
Этот вопрос разведчики задавали каждому «языку». Все «языки» слышали речь фюрера после покушения, вечером, в 19.00. Слухами полнилась земля третьего
