Зеница ока. Вместо мемуаров - Василий Павлович Аксенов
«Она жила в другом мире, — вспоминал он потом в своей автобиографической книге «Жизнь», — в том единственном мире, к которому я хотел принадлежать». Увы, другой, не мэрилиновский мир предъявил на него свои права немедленно после восхода солнца. Позвонил Дэррил Занук, председатель совета «XX век — Фокс». «Назови имена, — посоветовал он. — Какого черта тебе идти в тюрьму из-за этих? Все равно кто-нибудь назовет их. Их все знают. Кого ты хочешь спасти?»
В то утро Казан дольше, чем обычно, смотрел на себя в зеркало. У него, между прочим, была довольно злодейская внешность. Третья жена однажды спросила его: «Почему ты сумасшедший?» Он ей ответил: «Я не сумасшедший. Просто у меня такое лицо». На торжественной церемонии в тот день премию за лучшую картину получила довольно посредственная оперетта «Американец в Париже», а премию за лучшую режиссуру вместо Казана отдали Джорджу Стивенсу, сделавшему фильм «Место под солнцем». Казану дали понять, что ему здесь больше не светит, если, если…
А он любил кино и хотел снимать фильмы. 10 апреля в Вашингтоне на заседании Комиссии Маккарти он признал, что «поступил неправильно, не назвав имена. Секретность помогает коммунистам, и это как раз то, чего они хотят». Он также сказал комиссии, что коммунистам не нравились его фильмы. От каждого члена партии они требовали, чтобы в каждом фильме было по крайней мере пять минут партийной пропаганды. Члены комиссии были довольны. Конечно, они и без Казана давно знали все эти имена и все требования доктрины, однако им было важно, чтобы талантливый режиссер назвал их. Что может быть лучшим проявлением лояльности, чем стукачество?
Его оставили в покое, и он сделал все свои великолепные фильмы. В том числе и те, в которых он сильнее, чем кто-либо другой, поднимал вопросы социальной критики. Казалось бы, теперь, через сорок семь лет, можно уже, как американцы говорят, «закопать топорик», кинозрители предположительно не хотят копаться в столь далеком прошлом: что было, то прошло, однако такая вдруг собирается буря. Продюсер Гэйл Хёрд заявляет: «Мне все равно, какие он ставил фильмы. Он назвал имена, и мы не можем приносить почести такому человеку». Бывшие коммунисты Голливуда образовывают «Комитет борьбы с молчанием» и — со свойственным всем коммунистам отсутствием юмора — призывают коллег… к молчанию, когда Казан появится на сцене.
В принципе раскол теперь идет уже не по политической линии, поднимаются этические вопросы, на которые не так-то легко ответить: следует ли принести почести большому артисту, можно ли забыть об акте стукачества, кто виноват, что делать, и то, что было, разве действительно прошло?
И вот он появляется на сцене в сопровождении двух мастеров современного американского кино, еще не дряхлый, бывший секс-волчишка, с сохранившимися еще чертами стамбульского злодейства. «Я благодарю Академию за проявленное мужество, — говорит он, и в глазах зажигается монтажный огонек. — А теперь я, кажется, могу уж и сквозануть». И сматывается поскорее со своим Оскаром, от греха подальше.
Вот такой курьез недавно разыгрался в Америке. У нас в России такого, конечно, быть не может. Ведь у нас не было Комиссии Маккарти. Говорят, правда, что всех десяти лет этой комиссии не хватит, чтобы покрыть десять минут плодотворной деятельности ЧК-КГБ, но ведь это просто досужие разговоры.
13 апреля 1999
Свои и чужие
В конце XX века мир увидел перед собой чудовище национализма.
После идиотской бомбежки китайского посольства в Белграде китайцы стали называть Билла Клинтона Гитлером. Толпа, собравшаяся вокруг американского посольства в Пекине, вздымала карикатуры: Клинтон с маленькими усиками, Клинтон с косой челкой. Особо остроумные кричали: «Долой Адольфа Клинтона!» Гнев этих людей можно понять, но почему они сравнивали американского Верховного главнокомандующего именно с Гитлером? Ясно, что им нужно было найти некое олицетворение мирового зла, так что же, не было у них никакого другого имени для этого понятия? Не припомнили никакого другого злодея, заставившего содрогнуться китайские сердца?
Какое вообще-то отношение имеет Гитлер к Китаю, если говорить о злодействах? Сколько убиенных китайцев было на совести фюрера? Быть может, не намного больше того числа, что погибло в белградском посольстве от очумевшей «умной бомбы». А между тем ведь есть символ, гораздо более устрашающий, под флагом которого и по прямым указаниям которого уничтожены были многие миллионы китайцев, и имя ему — Мао Цзэдун!
Уместно также напомнить, что в этом году исполняется десять лет со дня злодейского истребления многих тысяч китайских студентов на площади Тяньаньмынь и что весь мир знает имя человека, отдавшего приказ убивать, — это Ли Пэн! Почему же злобного Клинтона не сравнили ни с Мао, ни с Ли? Потому что они свои, красные китайцы, а свои не могут быть символами злодейства, сколько бы они ни убивали, так, что ли?
В толпе русских патриотов вокруг американского посольства в Москве тоже что-то не припоминается плакат «Клинтон — это Сталин сегодня!». Опять Гитлер с усиками и челкой пошел в ход. У русских, конечно, больше поводов считать Гитлера олицетворением мирового зла, однако Ленин и Сталин все-таки далеко превзошли это олицетворение по части убийства русских. И все-таки до сих пор патриотическое сознание отказывается причислять этих «наших» к числу демонов XX века. Кричат «фашизм-фашизм», как будто не знают, что муссолиниевский режим был опереттой по сравнению с советским коммунизмом. И все-таки нельзя ведь вместо «фашизма» кричать «коммунизм», ведь коммунисты-то наши.
Билл Клинтон, разумеется, не имеет никакого отношения ни к Гитлеру, ни к Сталину, ни к Мао, ни к коммунизму, ни к фашизму. Акция НАТО была задумана для предотвращения геноцида. Другое дело, что эта акция была скверно продумана, непрофессионально скалькулирована, ущербна по части морали и проводится далеко не лучшими методами, однако мы здесь не собираемся обсуждать эту акцию, а хотим лишь обратить внимание на бесчисленные зловещие клише и стереотипы, в плен которых то и дело попадает человечество в конце XX века.
Большинство таких клише и стереотипов зиждется на племенном националистическом сознании.
