Серафима Чеботарь - «Звезды», покорившие миллионы сердец
О своих намерениях Альфред разговаривал с отцом своей будущей невесты, и тот пообещал дать свое согласие – при двух условиях: если молодые выдержат год, дабы проверить свои чувства, и если сама Мария будет согласна. Император Александр, сам женатый по любви, не желал принуждать любимую дочь к браку с неугодным ей человеком. Через год возможная помолвка едва не расстроилась, так и не состоявшись: предполагалось, что императрица Мария и королева Виктория встретятся в Кельне, чтобы обсудить все вопросы относительно союза их детей, однако Виктория категорически отказалась ехать: как она объясняла, не подобает правящей королеве бросать свои дела и ехать на встречу со всего лишь супругой императора. Александр Николаевич был, мягко говоря, обижен таким отношением к жене, и лишь упорные труды дипломатов обеих стран смогли погасить конфликт. А в июле 1873 года Альфред и Мария снова встретились в гессенском замке Югендхайм – без сомнения, Гессен сыграл в их жизни важную роль: герцогиня Алиса очень гордилась тем, что именно под ее крылом родились и укрепились чувства молодых людей. Едва приехав в Югендхайм, Альфред немедленно сделал предложение Марии, и она его приняла. Королеве Виктории счастливый жених отправил телеграмму: «Мария и я обручились нынче утром. Не могу передать, как я счастлив. Надеюсь, ты благословляешь нас». Следом пришла телеграмма от российской императорской четы: «Мы вместе с Вами молим Бога благословить наших дорогих детей и представляем Вам свою дочь, которая целует Вам руку».
Надо сказать, что Виктория была недовольна и скоростью, с которой свершилась помолвка (скорее всего, она надеялась на то, что Альфред со временем передумает), и самой невестой: королева была уверена, что избалованная Мария не приживется при строгом английском дворе. Своей старшей дочери Виктория писала: «я ничего не говорю, а просто молю Господа благословить обоих и ниспослать мир и спокойствие нашей семье. Это не то, чего я хотела, ты же знаешь – религия, политика, взгляды двора – и сама нация… Все это так отличается от нашего, и я предвижу множество сложностей. Но я приму Марию со всей любовью и расположением, и если она сможет изменить его тяжелый, эгоистичный, изменчивый характер, то станет истинным благословением для нашей семьи, и я первой признаю это – но пока я не могу радоваться…»
Согласно брачному договору, Мария Александровна могла остаться православной (для чего в одном из королевских дворцов предполагалось устроить церковь и выписать туда священника из России), но дети супругов должны воспитываться в англиканской вере – государственной религии Великобритании. После решения финансовых вопросов, обсуждения приданого и прочих не менее важных для государственного союза дел, свадьбу решили провести в Петербурге в январе 1874 года.
Конечно, бракосочетание единственной дочери императора и английского принца было событием, к которому было приковано внимание половины мира – от Германии до Японии, от Австралии до Канады. Торжества и предшествующие им церемонии были подробно описаны в прессе, как российской, так и в английской – ведь британскому народу надо было преподнести их будущую герцогиню в самом лучшем свете! Конечно, не обошлось без антироссийских выпадов: например, некий господин Каррингтон, когда-то преподававший в России, прямо перед свадьбой выпустил книгу Behind the Scenes in Russia («За кулисами в России»), где весьма нелестно отзывался о Российской империи. Впрочем, в основном англичане были настроены доброжелательно: критики разругали Каррингтона в пух и прах, газеты были полны хвалебных статей в адрес как страны, так и ее отдельных представителей, как-то связанных с Англией, в Лондоне поставили оперу Глинки «Жизнь за царя», а книгоиздатели предлагали читателям как никогда много переводов русских авторов.
Журнал «Гражданин» писал о приготовлениях к свадьбе: «Следуя обычаю русской семейной жизни, Царская Невеста несколько недель назад говела и удостоилась причащения Святых Тайн; за два дня до 11 (24) числа Ее видели, вместе с Августейшим Ее Родителем, отправляющеюся в Петропавловскую крепость, молиться над дорогими Их сердцу могилами… За три дня до свадьбы выставлено было в залах Дворца приданое Великой Княжны. Трудно описать его в подробностях; говорят, что при составлении его руководствовались строго прежними придаными наших Великих Княжон. Особенное великолепие составляют шубы и, как слышно, то, что не было выставлено – бриллианты и серебро. Приданое выставленное заключалось в платьях, в готовых и не сделанных числом до семидесяти, в белье и шубах.
Великая княжна Мария Александровна со своей гувернанткой Анной Федоровной Тютчевой
Шуб было четыре; одна из них поразительно великолепна – из черного как смоль соболя. К числу замечательнейших драгоценностей приданного принадлежит одно ожерелье из сапфиров и одно из бриллиантов. Императорская Фамилия по обычаю делает подарок совокупно; на этот раз, как известно, подарок Ее заключается в великолепном серебряном столовом сервизе на сорок персон в русском стиле, заказанном в Москве у Овчинникова… Ящики, заключающие в себе приданое – из красной кожи, с бронзовою оправою; если не ошибаемся, их около 40. Ходят нелепые толки о каких-то громадных размерах денежного приданого, «гражданин» передает, с ручательством за верность слуха, что приданое это, на точном основании закона составляет 1 000 000 из казны и та сумма из уделов, которая приходилась на долю Великой Княжны, так что всего Августейшая Новобрачная будет получать 120 000 р. годового дохода с капиталов, остающихся в России, более половины которых принадлежит уделам. Всего, на английские деньги. Новобрачные будут, как слышно иметь до 65 000 фунтов стерлингов дохода».
Двадцать третьего декабря 1873 года Альфред с братьями Альбертом и Артуром прибыл в Санкт-Петербург, а через две недели, 11 января, в Зимнем дворце состоялась свадьба. Как писал все тот же «Гражданин», «Августейшая Невеста произвела на всех глубокое впечатление своим чудным выражением благоговейного сосредоточения. На голове Ее был венок из цветов и бриллиантовая
Великокняжеская корона; платье-сарафан было из серебряного глазета, на котором вытканы были серебряные букеты, шлейфом и сверх сего Великокняжеская мантия из пунцового бархата, подбитая горностаем, которую держали три камергера и шталмейстер». После православного венчания в домовой церкви молодые перешли в Александровскую залу, где были обвенчаны по обряду англиканской церкви: цветы и молитвенники для этой церемонии были присланы королевой Викторией. Как записал в дневнике статс-секретарь Петр Александрович Валуев, «Великая Княжна, несмотря на бремя бриллиантового венца, бархатной мантии и пр., выдержала оба обряда без изнеможения. В пять часов был обед на 700 кувертов и действительно обедало 690, тогда как до сих пор не случалось, чтобы обедавших за один раз бывало более 500». А английский посланник лорд Лофтус писал: «Ничего нельзя представить более великолепного, чем этот торжественный банкет. Блеск богатейших драгоценностей смешивался с блеском мундиров, золотых и серебряных блюд и роскошного севрского фарфора. Во время всего обеда пели талантливые артисты итальянской оперы – Патти, Альбани и Николини, что придавало еще большее великолепие этой сцене несравненной красоты, которую трудно описать».
