Ирина Роднина - Слеза чемпионки
У нас допускали к соревнованиям только пятнадцать пар, сейчас и половину набрать невозможно. В семидесятом году ушли Москвина с Мишиным. Тома, Томусик, как ее все звали, ждала ребенка. Леша занялся своей кандидатской. Было ясно — на лед они не вернутся. Они оба уже готовились к тренерской работе.
Основная дуэль — мы против Протопопова. За третье место борются Смирнова — Сурайкин с Карелиной — Проскуриным. Жук — Горелик тоже расстались со спортом. Остались с позапрошлого года Евдокимов с Шарановой, это была достаточно сильная пара. Если ты совершал ошибку, а по нашим правилам срыв элемента, предположим, в короткой программе, — долой балл, тот, кто идет за тобой, своего шанса не упустит.
В международной терминологии есть аксель сайд бай сайд, то есть параллельный толчок. В нашей российской терминологии Стасик Жук все время говорил — лассо, то есть поддержка. Партнер меня поднимает, я толкаюсь, и оба едем вперед. И вот я в момент толчка попадаю в след от сальхова, который оставили выступавшие перед нами Проскурин с Карелиной. Вместо того чтобы запрыгивать в нужную сторону, я по следу иду в другую. Короче говоря, мы срываем поддержку и сразу откатываемся на восьмое место. Карелина с Проскуриным вроде бы тот злополучный сальхов сорвали, а у Сурайкина, по-моему, была ошибка в дорожке. После короткой программы под «Ямщик, не гони лошадей» на первом месте Белоусова и Протопопов. Киевский дворец спорта рыдает. На второе место, по-моему, выходит Евдокимов, на третье — Сурайкин. Проскурин еще дальше, а мы с Леликом на восьмом месте! Мы катали произвольную программу последними в первой, то есть в слабейшей, группе. Откатали, сделали чисто все элементы, потому что, честно говоря, сами перепугались своего «выступления» в короткой программе. Нам, собственно, ничего другого и не оставалось. Протопопов, понимая, что грядут интересные события, позади судейской бригады посадил человека с магнитофоном, чтобы тот записывал переговоры арбитров. Конечно, имело значение, что мы хорошо прокатались, но, безусловно, существовала установка нас продвигать вперед. Совсем не для того, чтобы сместить Белоусову и Протопопова. Мы при любом раскладе были бы в сборной. Но тут и прокатали программу без ошибок, все элементы хорошо сделали.
Следующими вышли Карелина с Проскуриным. Очень неплохо они выглядели с новыми красивыми поддержками. Смирнова с Сурайкиным тоже чисто катаются, Шаранова с Евдокимовым вытерли собой лед везде, где только было возможно. Но что творили Белоусова с Протопоповым. Если он прыгал двойные прыжки, она прыгала одинарные, в поддержках он ее почему-то не поднимал. Провал получился полный. После такого выступления посчитали результаты: мы с Улановым на первом месте, вторые Смирнова — Сурайкин, третьи Карелина — Проскурин. Свист, крик, народ не понимает, почему Протопопова нет в призерах. Очень бурный получился чемпионат Советского Союза.
Обычные болельщики не видят технических оплошностей: что одинарный прыжок, что двойной, есть поддержка, нет поддержки. Роль знающего комментатора в фигурном катании чрезвычайно высока. На самом деле, по профессиональным меркам, у Протопопова произошел сплошной обвал. Они здорово продемонстрировали короткую программу, но на произвольную сил уже не хватило. Произошел тот самый случай, который всех расставил по своим местам.
Потом мы поехали на чемпионат Европы, потом на чемпионат мира в Любляне. На чемпионате мира Лешка срывает комбинацию в произвольной программе. Короткую мы прокатали прилично. И дальше очень долго, очень долго он не мог прийти в себя. Жук просто вываливался через бортик и кричал нам на нашем родном языке, объясняя, что мы должны делать. Лешка был совсем плохой. В поддержке, когда надо скрещивать ноги и менять позицию, у него руки расходятся. Я меняю ноги, держу еще его руки. У него просто случился какой-то приступ. Мало того что были ошибки, мы еще и катались очень тяжело. Но в один судейский голос все же выиграли у Смирновой и Сурайкина, при том, что те катались очень даже неплохо.
У меня осталось жуткое впечатление от того выступления. У нас, фигуристов, главное ведь не только выиграть, но и почувствовать, что ты выиграл — по своим собственным ощущениям. Сижу. Жук заглядывает в раздевалку и кричит: «Ириша, поздравляю, вы — первые». А у меня в руках ботинок с коньком. И я в него ботинок запустила, потому что восприняла это сообщение буквально как оскорбление. Он увернулся, поднял конек с пола и пошел ко мне. Я подумала, ну сейчас он меня точно пригвоздит. А он мне сказал: «Деточка, как ты каталась, об этом через год, через два все забудут. Но то, что у тебя медаль, об этом будут помнить очень долго». Это, конечно, слабое утешение, и оно напоминало мне выражение «Пятнадцать минут позора — и обеспеченная старость». Любляна 1970-го для меня, наверное, один из самых неприятных чемпионатов мира. Я тогда своим катанием, правильнее сказать — нашим катанием была недовольна. Но главное — мы выдержали тот сезон.
Ведь у Леши существовали дикие проблемы со спиной. У меня еще не было тяжелых травм, просто больные ахиллы. Весной 1969-го, после всех туров, я буквально скачу на одной ножке. Стас повел нас в ЦИТО к Зое Сергеевне Мироновой, прежде всего Лешкину спину показать. Заодно и меня с моими ногами. Зоя Сергеевна, пока ждали Лешкин рентгеновский снимок, мои ноги пощупала, связки. Стас: «Ну что, Зоя Сергеевна?» Она в ответ: «Стасик, ей не то что кататься, ей на каблуках нельзя будет ходить». Жук так жалобно говорит: «А что же мне делать? Ведь она же у меня чемпионка мира». Миронова: «Ну не знаю, надо укреплять». Ботинки тогда были мягкие. Я всегда каталась, помня о больном голеностопе, плюс еще бинтовала ноги.
Мы очень много работали. Стас многое подсматривал у Анатолия Владимировича Тарасова, изучал его систему скоростно-силовой подготовки хоккеистов. Жук целиком и полностью ее взял, только адаптировал к фигурному катанию. Потом мы бесконечно занимались сами по его заданиям. Мы с Леликом шли в зал тяжелой атлетики. Там работал заслуженный тренер Багдасаров, который нам очень помогал, многое подсказывал.
Я наблюдала, как вернулся в спорт Юрий Власов. Странная личность, человек, который позже отошел от всех — от живых людей, коллег, друзей — и живет в своем мире. Но тогда, в 1966 году, мы только-только после поражения на Олимпиаде в Токио в 1964-м начинали с Лешей в паре кататься, а Власов снова в зале начал работать. Я у Багдасарова спросила: если он вернется, сможет ли снова в чемпионы подняться? Он говорит: нет, деточка. Почему-то все меня деточкой звали. Я пристала: а почему? Багдасаров в ответ: знаешь, есть спортсмены, которые постепенно поднимаются. Поднялись, может немножко опустились, снова поднялись, и все это так постепенно. Поэтому для них обычно: второе место, третье, первое, снова второе, третье. Такие результаты не приводят к большому психологическому надрыву. А есть спортсмены, которые поднимаются сразу. Такой спортсмен — Власов. Для него проиграть — это такая моральная травма, такая в душе рана, которая никогда не заживет. Мы не видим эту рану, но она у него точно есть.
