Владимир Селиверстов - Поколения ВШЭ. Учителя об учителях

Григорий Иванович был не только моим учителем международного права, но и учителем в жизни, являл собой пример беззаветного служения науке. Для того чтобы быть учителем, совсем необязательно произносить слова: делай так, а не иначе. Достаточно просто показать ученику, что ты искренне заинтересован в его стараниях постичь науку и сказать свое слово; внимательно выслушать подчас наивные и смешные мысли ученика, дружески посоветовать что-то изменить в написанном учеником тексте. Назидательный тон и высокомерное отношение никогда не окажут того магического действия, какое могут произвести негромко сказанные слова скупой похвалы, лукавая искорка в глазах и, конечно, те короткие заметки на полях твоей рукописи, которые оставлены рукой учителя. Я отчетливо помню наши беседы с Григорием Ивановичем о международном праве, об ученых, его развивавших, о путях развития человечества (как это странно не звучало бы!) и той роли, какую международное право может сыграть, чтобы сделать мир лучше.

Спустя много лет я отчетливо понимаю, насколько прав был мой учитель, рассуждая еще в конце 80-х годов прошлого столетия о силе права и праве силы, насколько глубоки были его знания и предвидение хода событий. Именно Григорий Иванович помог мне выбрать тему моей кандидатской диссертации («Доктрина rebus sic stantibus в международном праве»), актуальность которой была подтверждена изменениями вселенского масштаба, потрясшими мир в конце XX века. Именно Григорий Иванович определил всю мою дальнейшую академическую судьбу, посоветовав вплотную заняться международным частным правом. Он первым почувствовал те глобальные изменения в международно-правовой области, которые тогда еще были призрачными. Он предвидел (теперь-то я это отлично понимаю) колоссальный рост влияния международного частного права в условиях нового миропорядка, что абсолютно точно подтвердили события первого десятилетия XXI века. Он полагал, что университетская международно-правовая школа позволит мне продолжить научные изыскания и в сфере международного частного права, с которым я связала свою судьбу и которым занимаюсь уже более двадцати лет.

Курс международного частного права нам читала Галина Кирилловна Дмитриева, женщина тонкого ума и потрясающей красоты. Я не пропустила ни одной лекции, тщательно записывая каждое слово, хотя справедливости ради должна отметить, что в силу сложности предмета не с первых занятий поняла его суть. Совершенно точно могу сказать, что любовь к той или иной деятельности во многом определяется не только ее характером, но и тем человеком, который с ней ассоциируется. Образ учителя влияет на отношение ученика к изучаемому материалу, дисциплина и учитель как бы совпадают, представляя собой одно целое. Может быть, потому я воспринимаю международное частное право как утонченный и красивый предмет, в котором нет ни жесткости уголовного права, ни строгости административного, ни властности конституционного. Теперь, спустя двадцать семь лет после того, как я впервые услышала слова «международное частное право», Галина Кирилловна – заведующая кафедрой международного частного права в Московской государственной юридической академии имени О. Е. Кутафина, а я – заведующая кафедрой международного частного права на факультете права Высшей школы экономики. Мы часто встречаемся на конференциях и заседаниях диссертационных советов, мы давно уже коллеги, но всегда Галина Кирилловна для меня – недосягаемый образ просто потому, что она мой учитель. Странно устроена человеческая память. Я не помню многих моих однокурсников – ни их лиц, ни их имен. Однако я помню всех своих учителей – подчеркиваю: всех. Я сожалею, что могла рассказать только о самых-самых любимых учителях, определивших мой путь в профессии, но я хорошо помню всех.

Юриспруденция в целом – очень интересная, но весьма сухая материя. Жесткие формулировки законов, особенно уголовных, и скупые строки судебных приговоров не оставляют места для какого бы то ни было проявления чувств. Лишь такой поэт с пылающей душой, как Владимир Семенович Высоцкий, мог написать про Уголовный кодекс романтические стихи:

И если мне неймется и не спитсяИли с похмелья нет на мне лица —Открою кодекс на любой страницеИ не могу – читаю до конца.

Полагаю, что дочитать до конца Уголовный кодекс в один присест не удавалось никому, даже закаленному в судейско-следственных баталиях мужчине, тем не менее во времена моей учебы на юрфаке МГУ кафедрой уголовного права и криминологии заведовала восхитительная женщина, доктор юридических наук, профессор Нинель Федоровна Кузнецова. Уголовное право – безоговорочно епархия мужчин, а Нинель Федоровна не только серьезно занималась уголовно-правовой тематикой, но и возглавляла кафедру. Она читала нам курс лекций по криминологии, читала так увлекательно, ярко и эмоционально, что воображение оживляло текст книги родоначальника антропологического направления в криминологии и уголовном праве Чезаре Ломброзо «Преступный человек», напрочь не рекомендованной для изучения и отрицавшейся советской криминологией. Именно Нинель Федоровна после длительного периода гонений на эту область исследований, когда криминология была объявлена лженаукой и находилась под запретом, подготовила и возобновила в 1964 году на юрфаке МГУ курс лекций по этой дисциплине. Нинель Федоровна была единственной женщиной в группе из пяти выдающихся советских юристов-криминологов, ставших лауреатами Государственной премии СССР в области науки в 1984 году (в нее также входили профессора И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев, А. М. Яковлев и А. Б. Сахаров) за разработку теоретических основ советской криминологии. Монография Нинели Федоровны «Проблемы криминологической детерминации» до сих пор является настольной книгой каждого юриста-криминолога.

Как удивительна порой бывает жизнь! Мы зачитываемся романами, которые суть всего лишь плод воображения их авторов, а сами не замечаем того, что жизненные обстоятельства вокруг нас гораздо более замысловаты, чем любые книжные сюжеты. Когда я училась на первом курсе юрфака МГУ, у нас был предмет «Логика» – предмет, всегда нужный и важный для каждого юриста. Лекции по этой дисциплине читал доцент кафедры логики философского факультета МГУ Анатолий Александрович Старченко. Отмечу, что сам он закончил юридический факультет нашего университета в 1950 году и был абсолютно погружен в проблематику логики, напрямую связанную с юриспруденцией. Огромное счастье, что Анатолий Александрович до сих пор трудится на этой же кафедре, уже будучи профессором, в преклонном возрасте, но сохраняя ясность ума и свежесть мысли. Так вот, помимо лекций у нас были и семинарские занятия. В половине групп нашего курса их вела аспирантка кафедры логики по фамилии Белова, а в других группах – аспирантка по фамилии Чёрная. С тех пор прошло тридцать лет. Зам. завкафедрой онтологии, логики и теории познания факультета философии НИУ ВШЭ, доктор философских наук, профессор Елена Григорьевна Драгалина-Чёрная вряд ли помнит скромную девушку с длинной косой, сидевшую на первой парте, а я, теперь уже доктор юридических наук, профессор и завкафедрой международного частного права Вышки, отлично помню круги Эйлера, которые Елена Григорьевна чертила на доске.

Я абсолютно убеждена в том, что именно мои учителя подвигли меня выбрать профессию преподавателя. Если дети являются воплощением родителей, то учителя живут в своих учениках. Прав был Корней Иванович Чуковский, написавший, что «в России надо жить долго, чтобы увидеть плоды своей деятельности». Может быть, когда-нибудь и наши ученики смогут вспомнить нас, своих учителей. Эта мысль греет душу, и, завершая свой рассказ, я хотела бы произнести давно написанные Николаем Алексеевичем Некрасовым слова: «Учитель! Перед именем твоим позволь смиренно преклонить колени!»

Николай Филинов

Я учился в Московском инженерно-экономическом институте, который сейчас называется Государственным университетом управления, по специальности «Экономическая кибернетика». Я выбрал эту специальность потому, что еще в школьные годы мои интересы колебались между гуманитарными и математическими знаниями, а в ней я увидел некий синтез, баланс одного и другого. Будучи созданной в Советском Союзе, эта специальность сыграла особую роль в подготовке кадров и развитии науки. Например, у нас в Высшей школе экономики есть целый ряд коллег, которые также учились по этой специальности и являются сейчас известными учеными (например, заведующая кафедрой стратегического маркетинга профессор Ольга Третьяк и проректор Высшей школы экономики по учебной работе Сергей Рощин). Сейчас от этой специальности многие университеты отказываются, в Вышке ее нет, но она деградировала в значительной степени из-за своих достоинств. В советское время это было направление подготовки, наиболее близкое к западному пониманию экономической науки, так как оно было в наименьшей степени идеологизированным, в нем больше делался упор на математику. Оно прекратило свое существование в общем и целом именно потому, что оказалось сугубо инструментальным направлением, методо-, а не предметоориентированным. Со временем оно начало уступать другим направлениям в области финансов, экономики труда, организации производства, которые, имея конкретное предметное поле для исследований, смогли развиться, освободиться от идеологии и получить в свое распоряжение математический аппарат. Однако мне все же кажется, что в свое время открытие этой специальности в Советском Союзе было очень прогрессивным и важным шагом.