Первый кубанский («Ледяной») поход - Сергей Владимирович Волков
Осмотрев расположение наших частей на ферме, я объединил командование 2-м батальоном Партизанского полка и батальоном Улагая в руках моего помощника полковника Писарева (оба батальонных командира выбыли из строя) и приказал ему продолжать наступление на предместья Екатеринодара «Кирпичные заводы» и «Кожевенные заводы». Доложив отданные мною распоряжения подъехавшему ко мне генералу Богаевскому, я поехал к своему 1-му батальону, наступавшему севернее Елизаветинской дороги. В это время к ферме подошел успевший переправиться батальон Кубанского полка, что окончательно успокоило меня за участок полковника Писарева.
На большой дороге я встретил командира Корниловского полка полковника Неженцева. Не знаю, по собственной ли инициативе или по приказанию генерала Богаевского, но Корниловский полк развернулся не левее Партизанского, как было предусмотрено приказом, а в затылок моему 1-му батальону, примыкая правым флангом к Елизаветинской дороге. Таким образом, при дальнейшем наступлении правофланговые роты корниловцев перемешались с моими сотнями. Смешавшись, мы вместе с Неженцевым пошли по направлению на Екатеринодар, уславливаясь о дальнейших совместных действиях. Желая иметь более широкий кругозор, мы направились к кургану, расположенному близ разветвления дорог на станицы Мышастовскую и Елизаветинскую.
Здесь я получил донесение полковника Писарева, что при поддержке батальона Кубанского стрелкового полка занял «Кирпичные и Кожевенные заводы» и остановился в виду артиллерийских казарм, где прочно засели большевики.
Я хотел снять свой 1-й батальон с участка Корниловского полка и вести его на поддержку полковника Писарева, но Неженцев просил меня не ослаблять его растянутого расположения.
Стоя на вершине кургана и рассматривая в трубу расположение большевиков по окраине Екатеринодара, я почувствовал сильный удар в левое плечо.
– Нет ли у кого-нибудь перевязочного пакета?
Пакет нашелся, но им перевязали раненого одновременно со мною корниловца. Я повторил свою просьбу.
– Да для кого вам нужен пакет? Мы уже перевязали раненого, – спросил меня Неженцев.
– Для себя.
Тогда дали еще пакет, и бывший при мне полковой адъютант ротмистр Яновский сделал мне перевязку. Попав спереди в плечо, пуля пробила лопаточную кость и вышла из спины. Вследствие сильной боли и большой потери крови я не был уверен, что буду на другой день в состоянии командовать полком, а потому просил Неженцева принять пока под свое начальство мой 1-й батальон, а в течение ночи сменить его и направить на присоединение к остальной части полка в «Кожевенные заводы», где предвиделся упорный бой за обладание артиллерийскими казармами. Сам я направился туда же с намерением, если окончательно ослабею, передать командование полком полковнику Писареву. Между тем окончательно стемнело, и было очевидно, что войска заночуют в занимаемом расположении.
Писарева я нашел в одном из домов предместья, ближайших к артиллерийским казармам. Он доложил мне о положении дел: наши части дошли до ручья, протекающего между предместьем и казармами, но дальше продвинуться под сильным огнем не могли; большевики были хорошо укрыты за земляным валом, окружавшим казармы. Наша попытка взять казармы под покровом темноты тоже успеха не имела; было ясно, что казарм без артиллерийской подготовки не взять. Дом, в котором мы остановились, принадлежал офицеру нашей армии, о судьбе которого семья ничего не знала. К сожалению, и из нас никто не мог дать о нем сведений. Уже в августе, по взятии Екатеринодара я узнал, что он благополучно прибыл к семье. Приняли нас очень радушно, угощали всем, что было в доме лучшего. Я послал и Неженцеву, готовившемуся ночевать у кургана, хлеба, яиц и молока.
29 марта. Утром 29 марта наш случайный снаряд, удачно попавший в насыпь, окружавшую казармы, заставил большевиков поколебаться; это вызвало с нашей стороны новую попытку атаковать казармы. Дружно поднялись партизаны и стрелки, но большевики быстро оправились и встретили нас губительным огнем. Выбежавший вперед полковник Писарев упал как подкошенный. В первую минуту я думал, что он убит, но, подбежав к нему, убедился, что он ранен в ногу. Это заставило меня оставить мысль о сдаче полка, тем более что после спокойно проведенной ночи и новой перевязки, сделанной мне фельдшером Кубанского стрелкового полка, боль в плече стала гораздо слабее.
После этой атаки я донес генералу Богаевскому, что казарм без специальной артиллерийской подготовки взять нельзя, а между тем взять их необходимо, так как большевики, сдерживая нас с фронта, из тех же казарм обстреливают участок Неженцева фланговым огнем и не дают ему продвинуться вперед. Для точного указания целей я просил прислать ко мне артиллерийского наблюдателя.
Когда прибыл офицер-артиллерист, я показал задерживающий нас валик и приказал ему выбрать наблюдательный пункт. Задержка предвиделась из-за телефонного провода, а потому я назначил атаку на 15 часов, когда, по нашим расчетам, у артиллеристов все должно быть готово. Между тем стали подходить остальные части 1-й бригады (батальон Кубанского стрелкового полка, как сказано, принимал уже участие во взятии предместья).
Около 1 часа дня прибыл и сам генерал Марков со своим штабом. От него я узнал, что на его бригаду возложено взятие артиллерийских казарм и дальнейшее наступление до Сенной площади. В то же время бригада генерала Богаевского должна была, наступая левее (севернее), дойти до городского кладбища. На указанной линии обе бригады должны были приостановиться и ждать дальнейших приказаний. Начало атаки было назначено на 5 часов дня. Ввиду этих изменений в первоначальном плане я передал генералу Маркову командование участком, рассказал ему обстановку и условился с ним, что по смене моего 2-го батальона Офицерским полком перейду с ним на участок 2-й бригады.
Артиллерийский огонь большевиков по предместью все усиливался, во многих местах возникли пожары. При таких условиях передвижения частей 1-й бригады не могли быть быстрыми: приходилось пробираться по дворам через проломы в заборах. Смена моего батальона затянулась на продолжительное время. Когда она, наконец, закончилась, оказалось, что от батальона осталось около 150 бойцов. Проведя их насколько возможно укрыто по предместью, я вывел их на Елизаветинскую дорогу и расположил в складке местности за правым флангом Корниловского полка, занимавшего свое прежнее расположение, вперемежку с сотнями моего 1-го батальона.
Сам я с четырьмя офицерами и одним добровольцем пошел на курган, где накануне оставил Неженцева. Из моих спутников два офицера были ранены по дороге на курган, а третий – подъесаул Дьяков – на самом кургане. По дороге к кургану я увидел цепь двух сотен казаков станицы Елизаветинской, только что присоединившихся к армии и назначенных на укомплектование Корниловского полка. Неженцев потребовал их для усиления своей первой
