Николай Пияшев - Воровский

Но партия большевиков воспользовалась куцей свободой, дарованной батюшкой-царем, и решила выпускать в Петербурге легально газету «Новая жизнь». В редколлегию этого органа В. И. Ленин включил В. В. Воровского.

Владимир Ильич хотел привлечь и Г. В. Плеханова. В разгар революции русской социал-демократии следовало объединить свои усилия и бить врага вместе. «Что мы, большевики, — писал Ленин Плеханову, — страстно желаем работать вместе с Вами — это мне вряд ли нужно повторять Вам. Я написал в Питер, чтобы все редакторы новой газеты (пока их семеро: Богданов, Румянцев, Базаров, Луначарский, Орловский, Ольминский и я) обратились к Вам с коллективной и официальной просьбой войти в редакционную коллегию»[17]. Плеханов отказался.

Закончив дела в Женеве, Воровский выехал в Россию.

В конце ноября Воровский прибыл в Петербург. С утра нависшие темно-серые тучи рассеялись. Выглянуло, словно стыдясь, тусклое солнце. Снег заискрился, и сразу преобразился город. Воровский любил Петербург: ему нравились широкие проспекты, большие современные здания. Его как инженера радовала строгая, хорошо продуманная планировка улиц, красивое сочетание архитектурных ансамблей. И действительно, город был изумительно красив. Памятники старины хорошо гармонировали с обликом города, составляя его неотъемлемую принадлежность. По Невскому мчались санки, взвихривая снежную пыль…

Но жизнь в столице империи была напряженной. Рабочие митинговали. Собираясь группами с красными знаменами у ворот заводов, они требовали восстановить уволенных с работы. В день приезда Воровский зашел было на телеграф, но там было пусто. Бастовали и почтово-телеграфные служащие.

В гостинице «Париж» на Караванной улице Воровский снял номер и поспешил в редакцию. Там кипела работа. Воровский познакомился с М. Горьким и М. Андреевой, издательницей газеты.

Ленин поручил Вацлаву Вацлавовичу вести иностранный отдел. Уже 2 декабря в «Новой жизни» появилась первая статья Ю. Адамовича (Воровского) «Севастопольское одоление», посвященная восстанию матросов под руководством лейтенанта Шмидта.

Легальный орган большевиков пользовался большой популярностью среди рабочих крупных городов России. Тираж газеты доходил до 80 тысяч и был по тому времени очень велик. Газета выражала чаяния широких масс народа — добиться свободы. Лучшие большевистские литературные силы: Ленин, Горький, Воровский, Луначарский, Ольминский и другие — трудились не покладая рук в газете.

Царское самодержавие всячески препятствовало распространению газеты. Отдельные номера «Новой жизни» конфисковывались и штрафовались. В конце концов она была закрыта. Поводом для закрытия газеты послужило опубликование в 27-м номере финансового манифеста Совета рабочих депутатов, являвшегося, по существу, призывом к восстанию против самодержавия.

Вацлав Вацлавович Воровский, помимо руководства иностранным отделом, часто выступал в газете как публицист. Его гневный голос против тирании царизма звучал решительно и грозно. Имя Адамовича, под которым выступал Воровский, было хорошо известно среди большевиков Петербурга.

В начале декабря прибыл из Женевы В. Бонч-Бруевич, закончивший там дела по типографии и партийной библиотеке. В Питере Владимир Дмитриевич первым делом направился на Караванную улицу. Живой, подвижной, он не шел, а катился, как шарик, по коридору, отыскивая номер 48, где остановился Воровский. Но вот он у цели. Постучавшись, Владимир Бонч-Бруевич вошел. Вацлав Вацлавович стоял у небольшого чемоданчика и что-то прятал.

— Что это вы прячете?

— Орудие самообороны, — и Воровский вынул револьвер, — а если нужно, пойдем в атаку, — и он откинул у дула револьвера маленький штык вроде перочинного ножа, в полвершка длины и, сделав выпад, как ружьем, в сторону гостя, тихонько засмеялся.

— Ну, как тут дела? — заторопил Воровского Бонч-Бруевич.

— Не торопитесь, Бонч, новостей много, и не все приятны. Может, немного отдохнете? Вы, наверное, устали с дороги?

Бонч-Бруевич ответил, что об этом лучше не спрашивать, что он устал, как косой, за которым целый день гнались гончие…

Тогда Воровский гостеприимно предложил ему принять ванну. Но Владимир Дмитриевич затряс отросшей за дорогу бородкой и воскликнул:

— Какая там ванна! Вы скорей рассказывайте, где моя Вера Михайловна?

— Мне не хотелось вас сразу огорчать, но, видно, ничего не поделаешь, слушайте. Петербургский комитет арестован. На этом заседании была и ваша жена, так что сами понимаете… В тюрьму попали многие товарищи. Ильич перешел на нелегальное положение. Вначале он было прописался в участке, но увидел, что за ним стали наблюдать. Пришлось прятаться. Вот здесь, у меня, он ночевал несколько раз. Главный наш штаб расположился на Троицкой улице, в доме сочувствующего большевикам домовладельца Симонова. Там же помещается и редакция газеты «Новая жизнь». Да что я вам рассказываю, сейчас пойдем туда, и все сразу станет ясным. Но сначала напою вас чаем. Знаю, что вы любите с лимоном, — сказал Воровский, — и лимон у меня есть…

Выпив чаю, они отправились в «Новую жизнь». Владимир Ильич, которого они там встретили, казался усталым и задумчивым более обычного.

— Будьте с ним осторожны, Владимир Ильич, — обронил Воровский, когда Ленин пожимал руку Бонч-Бруевичу. — Он весь начинен взрывчаткой. Ему следует немедленно разоблачиться…

— Тогда отведите его в отдельную комнату и разминируйте, — посоветовал Владимир Ильич.

Бонч-Бруевича стали расшивать. Когда сняли панцирь, особенно тяжелый на груди, и пояс, путешественник вдруг закачался, теряя равновесие. Оказывается, он так за неделю путешествия привык к тяжести на груди, что теперь, лишившись ее, чуть было не упал. Под платьем Бонч-Бруевич привез немалый груз взрывчатки и патронов для револьверов.

— Ну, познакомить вас, Владимир Дмитриевич, с нашим инородным телом? — спросил Воровский, когда путник немного отдышался.

— Что вы имеете в виду? — спросил Бонч.

Воровский показал на соседнюю комнату, где склонился над столом поэт Минский и куда только что вошли поэтесса-декадентка Тэффи и писатель Чириков.

— Ничего не поделаешь, приходится пока идти на такое сожительство. Но вожжи в руках Ильича, газета наша, так что можете не тревожиться. А мне даже интересно: можно не только читать мадам Тэффи, но иногда и взглянуть на нее. Скоро их время кончится, другой такой случай вряд ли представится… Я, как вам известно, любитель изящной поэзии. И сам, грешным делом, ею тайком от жены занимаюсь…

Воровский с Бонч-Бруевичем прожили в гостинице неделю. Но и за это короткое время Бонч-Бруевич сумел развить поразительную деятельность. Почти каждый вечер он заходил в номер к Воровскому и предлагал один проект за другим: то носился с планом издательства, то с планом журнала для широкой публики. Наконец порешили на журнале «Наша мысль». Он начал выходить с января 1906 года. Это был большевистский еженедельный журнал, в котором Воровский поместил несколько своих статей. Вышло пять номеров, и журнал был закрыт правительством за явно враждебное царизму направление.