И. Иванов - Петр Великий. Его жизнь и государственная деятельность

Предложения Ф. Салтыкова осуществлены частью самим Петром; другие переданы в сенат на обсуждение; наконец, часть проектов исполнена была гораздо позже, в последующие царствования.

Философ Лейбниц ранее других осознал великое значение первого путешествия Петра Великого по Западной Европе. В письмах к разным лицам он указывает на необходимость воспользоваться пребыванием царя за границей для распространения в России цивилизации. Впоследствии он осуждал англичан и голландцев, недостаточно действовавших в этом направлении. Со своей стороны, Лейбниц пользуется первым же случаем, чтобы завязать сношения с царем, и настойчиво добивается аудиенции. Сущность преобразовательной программы Лейбница сводится к следующему. Для России представляет громадную важность “то обстоятельство, что в ней, пользуясь примерами истории развития других стран и народов, можно избежать многих ошибок, сделанных в разных случаях: дворец, построенный совершенно сызнова, во всяком случае может быть устроен удачнее, чем здание, над которым трудились в продолжение нескольких столетий, постоянно делая перестройки, починки, поправки”. Лейбниц виделся с Петром в Торгау, Карлсбаде, Дрездене и приобрел его искреннюю дружбу. Вебер передает, что впоследствии в Петербурге Петр со свойственной ему живостью часто спрашивал его: “Где теперь Лейбниц? что он делает? где был все это время? думает ли остаться в Ганновере?” Одно время царь с философом путешествовали вместе. Петр, уезжая из Карлсбада, взял с собой Лейбница в Теплиц и хотел увезти его дальше. Тем не менее Петр, с присущим ему тактом, более интересовался научными работами Лейбница, чем его законодательными и политическими проектами, хотя не оставлял также без внимания и последних. Лейбниц предлагал царю учредить особую ученую коллегию: “Если бы его величество, – говорит он, – обнаружил склонность к тому, что некоторые из присутствующих министров могли бы вступить со мною в конференции и обо всем со мною условиться”. Толки о влиянии Лейбница на устройство администрации в России принадлежат к области вымыслов: надежды, что со временем найдутся другие записки Лейбница, – говорит Герье, – которые еще яснее докажут это влияние, “должны считаться несбыточными”. Лейбниц обратился к царю с предложениями: 1) устроить учебную часть; 2) завести в России физические наблюдения; 3) составить свод всех лучших изобретений для осуществления их в России. В черновой записке Лейбница, сохранившейся в Ганноверской библиотеке, упоминается также о счетной машине, изобретенной им, новом снаряде, который мог бы принести громадную пользу в случае войны с Турцией, об улучшении речного судоходства и т. д. В одном письме Лейбниц пишет: “Я имел честь беседовать с царем в Торгау, и его величество изъявил желание приказать производить наблюдения над действием земного магнетизма в обширном своем государстве”. После свидания в Карлсбаде Петр Великий предложил Лейбницу вступить в русскую службу и назначил ему жалованье в 1000 талеров. Лейбниц метил в русские министры, но царь предоставил ему обязанности ученого-корреспондента.

Велики были замыслы Петра, но виды Лейбница простирались еще дальше. Историческая миссия России, по его убеждению, состояла в распространении культуры на Востоке; поэтому следовало бы желать, чтоб Россия покоряла все новые и новые племена в Азии. Но общение с низшими народностями непременно понизило бы умственные и нравственные требования русских и было бы губительным для политически отсталой страны. Петр был истинным представителем своего народа и более чем кто другой понимал реальные потребности века. Оптимист-философ не увлек практика Петра, утилитариста чистейшей воды. Петр чувствовал, что сил его станет на многое, но не добивался невозможного. Он имел инстинктивный такт и приводил в движение только те силы, которые способны были к развитию. Планы его были не столь обширны, но более осуществимы, и согласовались с интересами русского народа.

Сотрудники и продолжатели Петра в последующие царствования, Неплюев, Татищев и другие, тоже не принадлежали к классу тех исторических деятелей, “непризнанных фанатиков”, которые свои мечты принимают за действительные потребности времени и берутся за бесплодное дело не по своим силам. Правда, они сознавали, что иной раз “небываемое бывает”, как выражался Преобразователь, но, не предрешая наперед будущего, тем не менее, глубоко были убеждены в том, что новые дела родятся только при совершенно новых комбинациях общественных сил. Так, например, когда Екатерина II предложила Неплюеву указать ей достойного себе преемника, верный преданиям Преобразователя сподвижник сего дал императрице характерный ответ: “Нет, государыня, мы – Петра Великого ученики, проведены им сквозь огонь и воду, инако воспитывались, инако мыслили и вели себя, а ныне инако воспитываются, инако ведут себя и инако мыслят, итак я не могу ни за кого, ниже за сына своего, ручаться”.

Другими словами: для каждого времени потребен есть свой муж. Новые государственные деятели выросли и воспитались при совершенно иных общественных и государственных условиях. Другое время, новые птицы, новые песни. Но национальные задачи разрешаются веками. Многие поколения продолжают идти по “следам Петровым”, работают в его духе и направлении, стремятся сблизить Россию с цивилизованной Европой. И в следующем столетии “западничество” служит долгое время лозунгом прогрессивной партии.

Глава VII. Семья и последние годы

Петр женился на Евдокии Лопухиной семнадцати лет, по настоянию своей матери. Молодая супруга нежно любила царя, называла его “своею радостью”, “светом”, “лапушкой” и просила позволить ей сопровождать его во всех путешествиях. Но Петр не имел никакого сердечного влечения к своей первой жене, воспитанной в неподвижных обычаях старины. Частые отлучки из дворца вызвали еще большее охлаждение. Наконец явилась первая серьезная и продолжительная страсть. Князь В. И. Куракин рассказывает: “Лефорт был человек забавный и роскошный или назвать дебошан французский. И непрестанно давал у себя в доме обеды и балы; в его доме первое начало было, что его царское величество начал с дамами иноземными сближаться”. В скором времени и мать, женившая сына на Евдокии, возненавидела за что-то свою невестку, молодую царицу. Тот же князь Куракин передает, что Наталья Кирилловна “желала больше видеть с мужем ее в несогласии, нежели в любви”. Петр часто ночевал в селе Преображенском, во вновь построенном доме при съезжей избе, только изредка наезжая во дворец к матери обедать: “тем первое разлучение с царицей Евдокией началось быть”. Так продолжалось до смерти Натальи Кирилловны, “которая сына своего к разлуке с Евдокией (более) понуждала, нежели унимала”. Петр пристрастился к Анне Монс. Евдокию уговаривали добровольно постричься.