Орландо де Руддер - Альфред Нобель

В 1868 году Нобель вместе с фирмой «Барб, отец и сын» организовал ассоциацию. Этой фирме принадлежало несколько металлургических заводов в Ливердене. Поль-Франсуа Барб был инженером и капитаном артиллерии, и поэтому его интерес к динамиту вполне понятен. Прежде чем начать сотрудничество с Нобелем, он долго и внимательно присматривался к динамиту, пытаясь определить перспективы его использования в военных целях. А политическая ситуация, сложившаяся к тому моменту, была такова, что об этом приходилось думать всерьёз.

Нобель и Барб обратились в Государственное управление по пороху и селитре с предложением построить во Франции завод по производству динамита. Само собой подразумевалось, что Управление было вправе определить степень своего участия в предприятии и форму контроля над ним, в конце концов, в этом не было ничего экстраординарного: государство постоянно закупало табак у частных хозяйств и было их единственным заказчиком. Тем не менее, Государственное управление отвергло это предложение.

Следовательно, нужно было проявить больше настойчивости. При содействии братьев Перейра Нобель был представлен королевскому двору. Там он лично побеседовал с Наполеоном III. Братья Перейра полагали, что динамит будет «делом века». Но события доказали обратное.

На то время пришелся, пожалуй, пик деятельности Бисмарка. Началось объединение Германии. Франция с тревогой наблюдала за ростом могущества своего соседа, и эта тревога была вполне оправданна из-за роста экспансионистских настроений в Германии. А 8 июля 1870 года вспыхнул скандал вокруг «эмсской депеши».

Франция пыталась воспрепятствовать Гогенцоллерну занять испанский трон. Вильгельм I поддался этому требованию и отозвал своего кандидата. Во время встречи на Эмсе он сообщил свое решение французскому послу, о чем послал депешу Бисмарку. Содержание депеши Бисмарк сообщил 13 июля через газеты, где она была изображена им в таком виде, что Франция могла воспринять её как намеренное оскорбление, как вызов. И 19 июля Наполеон III, несмотря на многочисленные протесты министров и левого крыла парламента, объявил Пруссии войну.

Потом последовала вереница позорных поражений Франции — Виссамбур, оккупация Страсбурга и Нанси в сентябре 1870 года. 27 октября Франция капитулировала. Кстати, динамит сыграл не последнюю роль в победе Пруссии, так как прусская армия активно применяла его для взрывания мостов и минирования укреплений. И при этом лишь один французский военный, маршал Эдмон Лебёф, министр вооружённых сил в кабинете Эмиля Оливье, настаивал на необходимости использования динамита во французской армии. Но было слишком поздно: к моменту объявления войны он был уже снят со своей должности за непредусмотрительность.

На этом посту его сменил Леон Гамбетта. Но он уже не был министром императора: только что, 4 сентября 1870 года, после непостижимого падения Наполеона III, на обломках Империи появилась Третья Республика.

7 октября 1870 года Гамбетта на воздушном шаре бежал из Парижа в Тур, откуда он вёл свою борьбу с противником. После аннексии Эльзаса и Лотарингии в 1871 году он, как и Виктор Гюго, отказался подписать мирный договор.

Сразу же после прибытия в Тур Гамбетта приказал фирме «Барб, отец и сын» как можно быстрее приступить к постройке завода по производству динамита. Немного удивлённый тем, что правительство поручает ему делать то, что раньше запрещало, Барб принялся за работу.

И уже весной 1871 года, благодаря правительственной ссуде в 60 тысяч франков, в глубоком тылу появился первый французский завод по производству динамита. Он был построен неподалёку от Пор-Вандра, города на юге Франции. Война, которую Нобель ненавидел, в очередной раз стала источником его преуспевания. И в то же время государственная монополия была подорвана.

Такое, впрочем, уже случалось во времена Парижской Коммуны. Чтобы победить версальцев, повстанцы были вынуждены изготовлять самодельные бомбы, которые они начиняли порохом. Нужно заметить, что эти «комнатные заводы», к ужасу военных и простого народа, работали в высшей степени эффективно[18].

Французская армия, поверженная, жалкая, предавалась чудовищным бесчинствам. Офицеры вроде Галифе развлекали себя тем, что безжалостно расстреливали всех направо и налево[19]. «Мы не можем победить Германию? Ничего, отыграемся на коммунарах!» — такова была их жестокая логика.

Уже гораздо позже «восстановления гражданского порядка» посреди моря крови эта серость продолжала вести пропаганду против Коммуны, но уже в скрытой форме: эти люди распространили легенду о поджигателях, которая приводила в ужас простой народ. А поэтому кто мог в то время бороться против запрета на производство любых взрывчатых веществ? Монополия в любой момент могла быть восстановлена. Нужно было лишь ещё раз запретить производство, продажу и транспортировку эксплозивов на территории Франции.

Полю Барбу не оставалось ничего, кроме как протестовать, пытаясь убедить всех в пользе динамита для мирной жизни. Но это было уже бесполезно. Завод был закрыт. Барб подал иск в суд, требуя возмещения убытков, но этого, естественно, никто делать не собирался.

Огорчённый запретом, наложенным на динамит, Барб продолжал добиваться его отмены. Он стремился к этому не только потому, что благодаря динамиту его дела пошли в гору и он получил возможность продолжать свои не совсем честные финансовые операции. У него был и другой мотив: он жаждал победы над врагом, над Германией. А желание это было повсеместным, оно стало навязчивой идеей целой нации. Поль Барб, французский офицер, разделял господствовавшую тогда в армии и среди большей части мирного населения реваншистскую идеологию.

Поражение 1870 года, аннексия Эльзаса и Лотарингии оскорбляли «честь Франции». И каждый «настоящий француз» был обязан «всё время об этом думать, но никогда не говорить». Такое выражение, как «синяя граница в Вогезах», в наше время может показаться смешным, но в те времена о ней было невозможно говорить без слёз на глазах.

И тогда Барб прибегнул к патриотическим аргументам. Запрет на производство взрывчатых веществ был снят. В 1875 году Барб совместно с Нобелем и при финансовой поддержке братьев Перейра начал выпускать динамит на своём заводе в Ливердене.

Производить, но не продавать, так как этому препятствовал закон о монополии. Странный парадокс: для того, чтобы в стране, в которой царил шпионаж, можно было производить динамит, нужно было заявить, что ты работаешь на иностранную державу. Поэтому официально предприятие сотрудничало с бельгийскими клиентами, которым оно могло продавать свою продукцию до тех пор, пока не будет отменена государственная монополия.