Николай Гумилев - Где небом кончилась земля : Биография. Стихи. Воспоминания

* * *

Приближается к Каиру судноС длинными знаменами Пророка,По матросам угадать не трудно,Что они с востока.

Капитан кричит и суетится,Слышен голос гортанный и резкий,На снастях видны смуглые лицаИ мелькают красные фески.

На пристани толпятся дети,Забавны их тонкие тельца,Они сошлись еще на рассветеПосмотреть, где станут пришельцы.

Аисты сидят на крышеИ вытягивают шеи,Они всех выше,И им виднее.

Аисты – воздушные маги,Им многое ясно и понятно,Почему у одного бродягиНа щеках багровые пятна.

Аисты кричат над домами,Но никто не слышит их рассказа,Что вместе с духами и шелкамиПробирается в город зараза.

Озеро Чад

I

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взглядИ руки особенно тонки, колени обняв.Послушай: далеко, далеко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега данаИ шкуру его украшает волшебный узор,С которым равняться осмелится только луна,Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,И бег его плавен, как радостный птичий полет,Я знаю, что много чудесного видит земля,Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных странПро черную деву, про страсть молодого вождя,Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав?..Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.

II

Барабанный бой племени Бурну

Видишь, мчатся обезьяныС диким криком на лианы,Что свисают низко, низко?Слышишь шорох многих ног?Это значит – близко, близкоОт твоей лесной поляныРазъяренный носорог.

Видишь общее смятенье,Слышишь топот? Нет сомненья,Если даже буйвол сонныйОтступает глубже в грязь,Но, в нездешнее влюбленный,Не ищи себе спасенья,Убегая и таясь.

Встреть спокойно носорога,Как чудовищного бога,Посреди лесного храмаНе склони к земле лица,Если страсть твоя упряма,Не закрадется тревогаВ душу смелого жреца.

Подними высоко рукиС песней счастья и разлуки,Взоры в розовых туманахМысль далеко уведут……И из стран обетованныхНам незримые фелукиЗа тобою приплывут.

III

На таинственном озере ЧадПовисают, как змеи, лианы,Разъяренные звери рычатИ блуждают седые туманы.

По лесистым его берегамИ в горах, у зеленых подножий,Поклоняются странным богамДевы-жрицы с эбеновой кожей.

Я была жена могучего вождя,Дочь любимая властительного Чада,Я одна во время зимнего дождяСовершала тайны древнего обряда.

Взор мой был бесстрашен, как стрела,Груди трепетные звали к наслажденью,Я была нежна и не моглаНе отдаться заревому искушенью.

Белый воин был так строен,Губы красны, взор спокоен,Он был истинным вождем;И открылась в сердце дверца,А когда нам шепчет сердце,Мы не боремся, не ждем.

Он сказал, что я красива,И красу мою стыдливоЯ дала его губам,И безумной, знойной ночьюМы увидели воочьюСчастье, данное богам.

Муж мой гнался с верным луком,Пробегал лесные чащи,Перепрыгивал овраги,Плыл по сумрачным озерам

И достался смертным мукам…Видел только день палящийТруп свирепого бродяги,Труп покрытого позором.

А на быстром и сильном верблюде,Утопая в ласкающей грудеШкур звериных и тканей восточных,Я, как птица, неслася на север,Я, играя, ломала мой веер,Ожидая восторгов полночных.

Я раздвинула гибкие складкиУ моей разноцветной палаткиИ, смеясь, наклонялась в оконце…Я смотрела, как прыгает солнцеВ голубых глазах европейца.

А теперь, как мертвая смоковница,У которой листья облетели,Я, ненужно-скучная любовница,Точно вещь, я брошена в Марселе.

Чтоб питаться жалкими отбросами,Чтобы жить, вечернею пороюЯ пляшу пред пьяными матросами,И они, смеясь, владеют мною.

Робкий ум мой обессилен бедами,Взор мой с каждым часом угасает…Умереть? Но там, в полях неведомых,Там мой муж, он ждет и не прощает.

* * *

Следом за Синдбадом-МореходомВ чуждых странах я сбирал червонцыИ блуждал по незнакомым водам,Где, дробясь, пылали блики солнца.

Сколько раз я думал о СиндбадеИ в душе лелеял песни те же,Было сладко грезить о Багдаде,Проходя у чуждых побережий.

Но орел, чьи перья – красный пламень,Что носил богатого Синдбада,Поднял и швырнул меня на камень,Где морская веяла прохлада.

Пусть халат мой залит свежей кровью,В сердце гибель загорелась снами,Я как мальчик, схваченный любовьюК девушке, окутанной шелками.

Тишина над дальним кругозором,В мыслях праздник светлого бессилья,И орел, моим смущенный взором,Отлетая, распускает крылья.

* * *

Над пучиной в полуденный часПляшут искры и солнце лучится,И рыдает молчанием глазДалеко залетевшая птица.

Заманила зеленая сетьИ окутала взоры туманом,Ей осталось лететь и лететьДо конца над немым океаном.

Прихотливые вихри влекут,Бесполезны мольбы и усилья,И на землю ее не вернутУтомленные белые крылья.

И когда заглянул я в твой взор,Где печальные скрылись зарницы,Я увидел в нем тот же позор,Тот же ужас измученной птицы.

* * *

Мне снилось: мы умерли оба,Лежим с успокоенным взглядом,Два белые, белые гробаПоставлены рядом.

Когда мы сказали: «Довольно»?Давно ли, и что это значит?Но странно, что сердцу не больно,Что сердце не плачет.

Бессильные чувства так странны,Застывшие мысли так ясны,И губы твои не желанны,Хоть вечно прекрасны.

Свершилось: мы умерли оба,Лежим с успокоенным взглядом.Два белые, белые гробаПоставлены рядом.

* * *