Кэтрин Ласки - Золотая страна. Нью-Йорк, 1903. Дневник американской девочки Зиппоры Фельдман

У меня очень много дел. Мы с Мэми ходили смотреть зал, где они с Борисом, возможно, отпразднуют свадьбу весной. Потом Мэми повела меня в магазин на Кэнэл-стрит выбирать красивую ткань для ее платья. Она сказала, что, поскольку у нее нет ни матери, ни сестер, она просит меня быть ее свадебной советницей. Кроме этого, у меня много заданий в школе. В восьмом классе учиться не так легко. Самое простое — правописание. В тестах по орфографии я не делаю ни одной ошибки. География сложнее. Многое надо запоминать — все штаты и их столицы, перечень природных ресурсов и сельскохозяйственную продукцию, производимую в каждой части страны. Еще я должна написать доклад про президента. Мы тянули имена президентов из шапки. Мне достался Миллард Филмор. Я даже никогда не слышала о таком президенте! И конечно, я продолжаю работать помощницей по реквизиту. Скоро эта пьеса уйдет со сцены. Надеюсь получить работу в другой пьесе.

Мама толстеет с каждым днем. Это будет большой ребенок. Она счастлива, это точно. Она хочет мальчика, хотя говорит, что ей все равно, лишь бы ребенок был здоров. Надеюсь, этот ребенок не будет отнимать слишком много времени. Вдруг мне придется за ним ухаживать или помогать так, как Блю помогает своей матери? Вдруг мне придется отказаться от работы в театре? Эта работа — начало моей карьеры. Слово «карьера» я выучила на этой неделе. Мне оно нравится. Карьера! Это больше, чем работа. Это жизнь.

Отличная новость! Великолепная новость! Может быть, самая лучшая новость. Папе предложили работать на полную ставку преподавателем игры на скрипке в консерватории Нью-Йорка! Там он будет зарабатывать столько же, сколько в мастерской. Но папа совершил еще один поступок, который очень обрадовал маму. Об этом он сообщил нам раньше, чем о работе в консерватории. Три вечера в неделю он будет помогать в мастерской отцу Итци. Мама счастлива. Папа поступил умно. Понимаете, я думаю, что на самом деле мама не понимает искусства. Мама думает, что обеспечивать себе хорошую жизнь — это значит создавать что-то такое, что можно подержать в руках, а потом продать. Как плащ или блузку. А музыка растворяется в воздухе. Музыка звучит в ушах, а потом исчезает. Созданные музыкой образы, по крайней мере у мамы, тают, как облака, развеянные ветром. Так что теперь папа работает на двух работах — одна нравится ему, другая маме. Похоже, они очень счастливы.

Минни Лейбовиц, исполнительнице главной роли, сегодня стало плохо после второго акта. Продолжать пришлось ее дублерше. У меня получилось бы лучше. Я лучше знаю текст. Я выучила наизусть тексты всех актеров — по крайней мере девушек-актрис, как раз на такой случай. Конечно, Минни играет совершенно взрослую женщину. Поэтому меня на эту роль нельзя было взять, но все же однажды кому-нибудь моего возраста и роста станет плохо, и я смогу оказаться на их месте.

Кто же такой этот Миллард Филмор? Я знаю, что он был президентом, но это все, что я о нем знаю. Многие не знают даже того, что он был президентом. Мне нужно поскорее что-нибудь найти про него. Через неделю надо сдавать доклад.

Борис снова меня спас. Он отвел меня в Верхний город, туда же, куда Мэнди водил меня за информацией о мадам Кюри, в Городской колледж. Мы нашли много сведений о мистере Филморе. Но все равно он кажется очень скучным. Жаль, что мне не достался Авраам Линкольн. Йетте Гринберг достался Авраам Линкольн, и поверьте мне. Линкольн пропал впустую, попав к Йетте Гринберг. Она тугодум. Замечательное английское слово, правда? Такое хорошее, что могло бы оказаться еврейским.

Сегодня ходила в Верхний город и смотрела на Мириам. Мне все труднее и труднее представить, как я заговорю с ней. Не могу понять этого. Дело не только в том, что мама на меня рассердится.

Сегодня вечером поговорила с дядей Шмулем о Мириам. Он сказал мне интересную вещь. Он говорит, что совершенно уверен, что папа навещает Мириам и, может быть, даже дает ей денег, он ведь теперь больше зарабатывает. Дядя Шмуль говорит, что папа молчит об этом, чтобы не огорчать маму. Что за сумасшедшая семья. Никто никому не говорит, что на самом деле думает и делает. Мы все делаем украдкой. Дядя Шмуль считает, что все семьи такие. Половину жизни они ссорятся друг с другом, а вторую половину пытаются украдкой защитить друг друга, избавить от страха, не причинить боль.

Все это кажется мне слишком сложным.

Я получила четверку за доклад о Милларде Филморе. Учительница написала на моей работе: «Отличная орфография. Правильное построение предложений, доклад хорошо структурированный, но слишком короткий». Мне захотелось написать ответ: «Несмотря на то что Миллард Филмор прожил 74 года, его жизнь была очень скучной, и он мог бы уложиться в половину этого времени». Но я не стала этого писать.

Ну вот, только что к нам приходил руководитель избирательного участка демократов. Он такой жирный, что, когда поднимался по лестнице, скрипели ступеньки, и он так тяжело дышит, что мы его услышали задолго до того, как он вошел. Конечно, приходил он впустую, потому что папа все равно не может голосовать, но папа говорит, что, если бы и мог, голосовал бы только за мистера Рузвельта. Папа и Това бесконечно спорят об этом, потому что Това и ее друзья по профсоюзу — демократы. И вот папа с Товой ходят и ходят по кругу. Это совершенно бесполезно, потому что ни один, ни другая не могут голосовать. Но, глядя на Тову, можно подумать, что у нее есть право голоса. Мама в ужасе, что молодая девушка спорит о политике. Но это, конечно, Тову не останавливает.

— В России ты бы такого не говорила, — говорит мама.

— В России не было выборов, так что и спорить было не о чем, — отвечает Това.

— Это неприлично. Если у тебя такой язык, как мы найдем тебе мужа? — Мама заламывает руки, потом слегка поправляет парик, плотнее натягивая его на голову.

Это заставит мою сестру замолчать? Никогда.

— Папа голосовал бы за Тедди Рузвельта только потому, что дядя Мойше шил для него кавалерийский мундир во время испано-американской войны. Разве это демократия? — спрашивает Това.

Естественно, после этого в разговор вступает папа: