Елизавета Топалова - Дом на Арбате

– А в кафе «Евразия» вы тоже проводили расследование? – спросила я.

– А что, они опять включают музыку?

– Нет, музыку если и включают, то очень тихо, – признала я. – Но теперь они, видимо из мести, устраивают мне другие концерты по ночам. Вчера в три часа ночи минут 15 держали сигнал на мотоцикле, а сегодня в четыре часа устроили хоровое пение. Можно было бы, конечно, позвонить в полицию, но я же понимаю, что это бесполезно. Пока вы приедете, они уедут. Тут со стационарным источником звука никак не справимся, что же говорить об остальном! Пока музыкальную установку по ночам не включают, но где гарантия, что они и дальше не будут её включать?

– Это не музыкальная установка, это караоке, – показал свою эрудицию участковый.

– Ну я не знаю, как она называется, но житья не даёт уже второй год. Я пару раз спускалась, заходила в кафе со стороны двора. Установка находится в подвальном помещении, как раз под моей квартирой. В доме сильная акустика, по стенам идёт вибрация, когда они её включают, и даже если им кажется, что тихо, сразу просыпаешься, и уснуть невозможно, – опять начала описывать я ситуацию.

– Как только опять включат, вы сразу звоните мне, если мы их накроем на месте преступления, то сразу составим протокол и будем штрафовать, – заверил меня участковый.

– Давно пора, – сказала я. Я уже успела познакомиться с московским кодексом об административных правонарушениях, из которого узнала, что штраф за нарушение тишины в ночное время для юридических лиц – от 20 до 80 тысяч рублей.

– А кто живёт над вами? – поинтересовался участковый. – Им тоже мешает кафе «Евразия»?

– Тот, кто живёт над нами, как раз и крышует это кафе, – сказала я.

– Это как крышует? – чуть не свалился от неожиданности со стула участковый.

– Год назад мы писали коллективное письмо по поводу ночного кафе, все жители подписали письмо, только житель этой квартиры Виктор Тарасов не подписал. Мы жаловались в управу ещё прежней главе Черкасовой, дошли до Собянина, нам дали ответ из префектуры, что это частная собственность, они ничего не могут сделать, поэтому жалуйтесь в полицию. Но я знаю, что вообще-то так просто нельзя открыть кафе, да ещё ночное, в жилом доме, обычно требуется согласование с жителями. Вы не могли бы по своим каналам выяснить в управе, кто в нашем доме от имени жителей дал согласие на открытие этого кафе? Мы подозреваем Тарасова. Во всяком случае, я слышу, как в эту квартиру из этого кафе кто-то под утро возвращается каждую ночь. Не знаю, может, не сам Тарасов, но вижу, что машина его стоит под окнами.

– Вот как, – заинтересованно пробормотал участковый и заторопился с визитом в соседнюю квартиру.

22 июня 2014 года, воскресенье.

Сегодня день начала Великой Отечественной войны, и я решила навестить Александру Андреевну. Спросила, не нужно ли ей что-нибудь купить из продуктов. Она сказала, что ничего не надо, но я всё-таки принесла ей стаканчик с земляникой, которую купила на ярмарке выходного дня у Смоленского метро. Александра Андреевна тут же вытащила кошелёк с намерением расплатиться. Еле уговорила её не делать этого, потому что я купила ягоды в последний день работы ярмарки выходного дня, когда торговцы распродавали всё в два-три раза дешевле, чем в первый день работы в пятницу.

– Вы не помните, как началась война? – спросила я.

– Конечно, помню, – сказала Александра Андреевна. – Объявили по радио о начале войны, выступал Молотов. Потом все разошлись по комнатам. А буквально через несколько минут в булочную рядом с Вахтанговским театром на Арбате выстроилась такая очередь, что заворачивала в Серебряный переулок. Сразу стали скупать продукты.

28 июня 2014 года, суббота.

В половине четвёртого утра опять включили барабанную музыку в кафе «Евразия». Я тут же проснулась. Вроде бы вдалеке стучат и негромко, а уснуть невозможно. Промучилась час. Не перестают. Решила наведаться к ним. Быстро собралась и спустилась вниз. Уже рассвело, идти было не страшно. Сначала обошла дом, чтобы со двора зайти на чёрный ход и сразу накрыть с поличным музыкальную установку в подвале. Но дверь на служебном входе оказалась наглухо закрытой. Пришлось опять вернуться на Арбат к главному входу.

Когда я зашла в кафе, зал был почти пуст. Какая-то парочка или тройка (не разобрала) сидела в центре пустого зала. Два официанта уже таскали швабру с тряпкой. Я спросила у них администратора. Они мне указали на закуток, где две круглолицые не то японки, не то китаянки ворковали за чашечкой чая или кофе, кайфуя под негромкую музыку.

– Вы почему включаете музыку ночью? – набросилась я на них, указывая на часы. – Время пять часов утра, в зале никого нет. Для кого вы включаете эту музыку?

– Мы тихо включаем, – немного оправившись от неожиданности, пошла на меня в атаку девушка-администратор. – К нам приходили из полиции, и они ничего не могли нам вменить. Это кто-то другой вам мешает спать. Здесь рядом есть бар, это, наверное, он включает музыку.

– Какой бар? – взревела я, как раненый зверь. – Вы что же, издеваетесь надо мной? Кроме вас, никто ночью не работает. Вы что, не можете обойтись без своей музыки по ночам? Вы хоть немного думаете о людях, которые не могут из-за вас спать?

– Может быть, это ваши соседи не дают вам спать, а мы тихо включаем, – продолжала выкручиваться администраторша.

– Какие соседи? – возмутилась я. – Да у меня в квартире пол начинает дрожать, когда вы включаете свою музыку.

– Может, у вас пол такой, – не унималась администраторша.

– Бесполезно, – пробормотала я, уходя из кафе. На всякий случай проверила соседнее кафе. Оно было закрыто. Внутри за стеклом было темно.

Вернулась домой, переполненная планов мщения: как я сегодня пойду в полицию и напишу очередное заявление. Надо будет не забыть напечатать его в двух экземплярах, чтобы опять не оказалось, что у них не работает копировальный аппарат. Потом пойду в службу «Одного окна» и отдам заявление на имя главы управы Дерюгина с просьбой сообщить мне фамилию, имя и отчество собственника помещения, директора заведения и должностного лица, разрешившего ночное кафе в жилом доме. А в конце припишу: информация необходима для обращения в суд.

Дома было тихо. Я прилегла, чтобы хоть немного доспать. Проснулась в половине двенадцатого. Настроение уже было более мирное. Немного поразмыслив, решила, что сегодня не стоит забрасывать всех жалобами. Может быть, стоит подождать до понедельника? Но уж если завтра опять всё повторится, держитесь!

2 июля 2014 года, среда.

Получила кучу писем. Два письма из местного и городского отделения полиции по поводу «Евразии» мне сообщали о том, что проведенное расследование показало, что музыка там тихая и что другие соседи не жалуются на шум. Видимо, участковый побеседовал с Тарасовым, и тот ему, разумеется, сказал, что он претензий к кафе не имеет, и музыка ему не мешает. Естественно, ведь он ночи напролёт там просиживает, как же ему может музыка мешать? Может быть, он сам её и включает? Итак, результат моего последнего заявления в полицию и письма депутата Гончара в горотдел полиции – пшик.