Письма моей памяти. Непридуманная повесть, рассказы, публицистика - Анна Давидовна Краснопёрко
Командир протянул письмо. Я не верила своим глазам: письмо было от моей Лели, от Лели Устинович.
Колесников кивнул на парня.
– Он принес…
Я с благодарностью обернулась к Степке. Но остановилась, поняв, что он не видит меня. Степка как-то тревожно, долгим взглядом смотрел на командира.
Я вышла из землянки, развернула треугольник и, забыв обо всем на свете, читала Лелино письмо.
* * *
Командиру становилось все хуже. Его привезли после боя с ранением в груди. Мы послали за врачом в соседнюю бригаду и с нетерпением ждали его.
Колесников то приходил в себя, то бредил. Как-то, придя в сознание, прошептал:
– Пошлите за Степкой. Он близко, в Осиновке…
Мы не отходили от своего командира. Я сидела подле него. Вдруг под нарами увидела листок бумаги. Наверное, он выпал из гимнастерки, когда мы разрывали ее, чтобы сделать перевязку. Я развернула листок и прочитала удивительные строки:
«У нас с тобой никогда не было ночи. Той ночи, когда от ласковости замирают звезды и затихает ветер… У нас с тобой никогда не было утра. Того утра, что поблескивает росой и обещает тихий солнечный день…»
Поняв, что делаю нечто недозволенное, я прекратила читать. Я догадалась, кто написал командиру это письмо. От неожиданного необыкновенного и доброго навернулись слезы.
* * *
Пулю вынули. Командир спал спокойно, только постанывал во сне.
Цоканье копыт возле землянки разбудило его. Колесников, не отрываясь, смотрел на двери.
Наконец они открылись, и мы увидели Степку. Она бросилась к командиру и припала к его рукам.
Мы услышали тихий, ласковый голос Колесникова:
– Пойдешь за меня замуж, Степка?.. Если живой буду…
А может, и любит…
Серая, в яблоках, Лаура смотрела на Киру бесконечно печальными глазами. «Что вы хотите? – будто говорила она. – Я везу ваш фургон по самым опасным дорогам. Не прошу ни есть, ни пить. Что вам надо еще?»
Кира подлащивалась к ней, разбирала гриву. Но Лаура уже не обращала внимания на хитрость девушки. Она знала, сейчас на спину ей взвалят седло, потом в седло впрыгнет девушка. Натертое место заноет, и лечить его можно будет только собственным шершавым языком.
– Ничего не сделаешь, милая, приказ! – как могла, успокаивала Кира Лауру. – Будешь ты сегодня снова кавалерийской кобылкой, а я джигитом. И помни: нам с тобой нужно отличиться. Экзамен принимает он, да… и она там будет. Не подведи.
Он (Лаура должна была это понять) – командир Андрей Петрович. Она – самая приметная девушка в отряде, машинистка Антонина.
Рядом с Лаурой хрустит сеном красавец Яшка, конь командира. Кира и его морду погладила:
– Передай привет, слышишь?
Яшка соглашается, прикрывает веками глаза. Ах, Яшка, ты добрый и благодарный дружище. Да что с того – не умеешь ты говорить и привет, известно, не передашь.
– Эй, девчо, ноги у тебя еще не окривели? – Кира узнала голос Юрки. – Может, скамейку принести? Иначе тебе на эту Лауру не влезть…
Услышав свое имя, Лаура искоса посмотрела на парня, повела ухом.
Кира надулась, даже не повернулась к Юрке. Смотри, и он туда же! Следом за дядькой Полуяном.
Это отрядный конюх Полуян, добрый, однако же злоязыкий ворчун, придумал, что у девчат от езды верхом ноги становятся кривыми. Кира одно время тревожилась и, возвращаясь после конного рейса, придирчиво рассматривала свои ноги. Потом перестала – дядькино предсказание не сбывалось. Но это же старый Полуян, ему можно, он вон и Лауру Лаврой называет. А ты москвич, Лермонтова по памяти читаешь…
Впрочем, Юрке и самому стало неудобно.
– Не злись, амазонка, я же по-доброму.
Да Кира уже и не злится. Кире смешно. Интересно, почему так всегда получается – стоит ей подумать про Андрея Петровича, и сразу же откуда-то высовывается Юрка?
– Приказ командира не обсуждают, – весело говорит она Лауре и выводит ее из конюшни.
* * *
Верховая езда Кире нравится. Очень хорошо, что по приказу командира все в отряде должны заниматься джигитовкой. Женщины – тоже. Правда, первый раз, когда залезала на коня, Кира осрамилась – полезла с правой стороны.
Командир тогда вскипел:
– Ты же гордость кавалерийскую оскорбляешь. С левой нужно, с левой, да ловчей!
И не так давно это было, а многому успела научиться. В стремя становилась легко, в седле чувствовала себя уверенно. Только бы сегодня Лаура не подвела. Не та кобылица, на которой можно джигитовать!
А на поляне уже собралась вся женская часть отряда. Пришла даже старая Забориха, хоть ее командир и освободил от джигитовки.
– По коням! – послышалась команда.
Команду язвительно подхватил Полуян:
– По коням, по кобылам!
Пошли одна за другой. Только топот, только пыль, только конское ржанье.
– Лаура, родненькая, держись! – щекочет Кира проплешинку на шее кобылы.
И вдруг чувствует, как слабеют руки, загорелись щеки. На поляну выехала Антонина. Выехала царицей, королевой: командир дал ей своего Яшку! Уверенная, полногрудая, она окидывает всех горделивым взглядом. Глаза влажные, губы яркие, вся фигура так и говорит: «Что, нравлюсь? Я это и сама знаю!»
Да командир не дал ей долго красоваться.
– Сошникова-а! – почему-то более строгим, чем к другим, голосом крикнул он. Гляди, и ему не нравится, что машинистка так хвастается.
Антонина пошла. Хорошо пошла. Конечно, на таком коне, как Яшка, да не показать класс!
Только что это? Яшка стал на дыбы. Антонина натянула повод, дергает во все стороны, но Яшка и не думает опускать передние ноги.
– Андрей Петрович! – бешено кричит Антонина. – Спасите, упаду!
– Шенкеля! – люто, неумолимо кричит командир.
– Не будет у вас машинистки! Смилуйтесь!
Вся поляна хохочет, а Кире стало даже жалко Антонину. И правда же, сейчас упадет. Вот тебе и выехала королевой, вот тебе и выделилась.
А где-то в глубине сердца затрепетала тайная радость: если командир так кричит на Антонину, значит, не нравится ему первая отрядная красавица.
Так и не послушался Яшка Антонину. Еле удержали парни коня. Антонина ушла понурая, поникшая. И совсем, как увидела Кира, не красивая.
А тем временем командир вызвал ее. Кира встрепенулась, шепнула Лауре:
– Смотри же…
Кобыла сразу начала нервничать. Довелось несколько раз прогнать ее по кругу. Но Лауру это не успокоило. Брать барьер ей явно не хотелось. А между тем уже самые облезлые кобылки взяли последнее препятствие и ушли с поляны.
Кира к Лауре и сердито, и с терпеливой лаской. Но та доскачет до барьера, упрется, потопчется и назад.
В какое-то мгновение девушка увидела сзади
