Игорь Осиновский - Томас Мор

Идея веротерпимости, которую защищал Мор накануне Реформации, задолго предвосхитила принцип, сформулированный лишь в конце XVI в. «Нантским эдиктом», не говоря уже о том, что в решении религиозного вопроса автор «Утопии» был намного последовательнее, чем составители этого документа.

Религия утопийцев проникнута духом рационализма и имеет довольно утилитарный характер. Она освящает лишь то, что отвечает интересам всего общества. Автор «Утопии» настойчиво пытается согласовать религию с общественной пользой и доводами разума. В своем неосознанном стремлении вырвать человеческий разум из религиозных пут, предоставив ему безграничные возможности к познанию, он приходит к тому, что объявляет все разумное угодным богу. Рационалистический момент в религии утопийцев играет настолько важную роль, что в конечном счете голос разума воспринимается ими как глас божий; сам процесс познания окружающего мира обретает под пером гуманиста божественную санкцию.

Очевиден разительный контраст между рационалистической, лишенной конфессионализма гуманистической религией Утопии, с ее веротерпимостью и уважением к религиозным верованиям других народов, и официальным католицизмом времен Реформации, религиозных войн и народных еретических движений. Однако сам Мор, создававший «Утопию» в период гуманистических исканий путей реформы церкви, накануне эпохи Реформации, по-видимому, не считал религиозную концепцию «Утопии» противоречащей христианской религии. Более того, он, вероятно, желал бы, чтобы католицизм, упрощенный и очищенный от схоластики в результате реформы, позаимствовал некоторые черты религиозной концепции утопийцев.

Такова была трактовка религиозно-этических проблем у Томаса Мора в период, предшествовавший Реформации. Впоследствии под влиянием Реформации взгляды Мора сильно эволюционировали в сторону ортодоксального католицизма.

Религиозно-этическая концепция «Утопии», несомненно, возникла под влиянием гуманистического движения за реформу церкви; она непосредственно обусловлена потребностями времени, которые позднее реализуются в реформационном движении: у нее те же социальные и идеологические корни, что и у Реформации, — кризис феодального общества и его господствующей церковно-католической идеологии. И в этом смысле религиозная концепция «Утопии» есть не что иное, как попытка идейного преодоления кризиса феодальной идеологии, предпринятая на основе гуманистической доктрины «естественной религии». Основная тенденция, определяющая существо и самостоятельное значение новой, гуманистической этики, сводится к обоснованию теории нравственности исходя из самой природы человека как разумного существа, для которого естественно и нормально стремление к совершенству и счастью. Своеобразие этой доктрины заключалось в синтезе античной этики (элементов этики Платона, Эпикура, стоиков) и очищенного от схоластического догматизма христианства. Это, разумеется, не означает, что языческая философия греков и христианство как официальная идеология феодального общества не противоречат друг другу. Не случайно с наступлением Реформации широкая гуманистическая трактовка религиозно-этических проблем у Мора, пожелавшего остаться в лоне католической церкви, уступает место конфессионализму, нетерпимости к «еретикам», т. е. ко всем тем, кто хотя бы в малейшей степени расходился с официальной католической доктриной в таких вопросах, как авторитет церкви и папы, свобода воли, отношение веры к разуму и т. д.

Оригинальность Мора как мыслителя эпохи Возрождения в том, что он ищет путь к совершенной этике в радикальном переустройстве общества на началах социальной справедливости, равенства и братства. Уничтожив собственность и деньги, утопийцы добились коренного решения ряда этических проблем, над которыми тщетно бились поколения мыслителей античности и средневековья. В частности, отменив деньги, «утопийцы избавились и от алчности. Какое множество бед отсекли они, какую жатву преступлений вырвали они с корнем!» (6, 276). Исчезли многие социальные пороки и конфликты: «обманы, кражи, грабежи, раздоры, возмущения, тяжбы, распри, убийства, предательство, отравления, каждодневно наказывая которые, люди скорее мстят за них, чем их обуздывают…» (6, 276–277). Там, где господствует частная собственность, общественное и личное благо не только не совпадают, но нередко противоречат друг другу, ибо каждому известно, что «если он сам о себе не позаботится, то, как бы ни процветало государство, он все равно погибнет от голода; поэтому необходимость побуждает его прежде принимать в расчет себя, а не народ…» (6, 273). Отсюда непреодолимое противоречие морали классового общества; нормой индивидуального поведения становится борьба за существование — эгоистическое преследование личных выгод и лицемерная мораль: «…если даже и говорят повсюду о благополучии общества, то заботятся о своем собственном» (там же). Только при условии общественной собственности на средства производства, по Мору, возможно действительное совпадение интересов индивидуума и общества. Таким образом, гуманист не ограничивается порицанием человеческих пороков и провозглашением абстрактных этических принципов, но выводит универсальный принцип совершенной этики — этики бесклассового общества, где моральным провозглашается то, что отвечает интересам большинства — трудящихся. Это выдвигает Мора в ряды передовых мыслителей, чье историческое значение выходит далеко за пределы их эпохи.

Важную идеологическую роль в развитии социально-политической концепции автора «Утопии» наряду с античным наследием играло религиозное свободомыслие — в форме так называемого христианского гуманизма, проповедовавшего в качестве истинного учения Христа идею всеобщей религии, которая была своеобразным выражением гуманистической оппозиции ортодоксальному христианству как господствующей идеологии феодального общества. Это была своеобразная попытка гуманистически истолковывать христианство, найти идейное обоснование необходимости социально-политических реформ. Таково былое своеобразие идейной среды, к которой принадлежал автор «Утопии». Как писал Ф. Энгельс, подобно всякой новой теории, «социализм должен был исходить прежде всего из накопленного до него идейного материала, хотя его корни лежали глубоко в материальных экономических фактах» (1, 19, 189).

Самым существенным моментом в так называемом христианском гуманизме был рационалистический критерий в трактовке идеологических и социально-политических вопросов, составлявший в то время наиболее сильную, наиболее перспективную сторону в развитии гуманизма как формы раннего буржуазного просвещения. Таким образом, расчищался путь новому, антифеодальному мировоззрению будущего буржуазного общества.