Александр Музафаров - Семейные драмы российских монархов

В этих признаниях наследника ложно всё от первого до последнего слова. Доступные историкам австрийские архивы раскрывают до мельчайших подробностей истинное содержание переговоров царевича с имперским правительством. Никогда император не обещал вооружённой силой посадить его на трон в России, и никогда Алексей не просил об этом.

Не мог царевич встречаться в Империи и с неким французским офицером, который будто бы обещал ему помощь шведских войск в борьбе за корону, а такое тоже пришло в голову следователям. Не мог хотя бы потому, что вероятность встретить в Империи французского офицера была столь же велика, как встретить немецкого офицера на улицах Москвы или Лондона в 1946 году.

Абсурдность этих обвинений не могли не понимать ни опытный дипломат Толстой, ни сам царь, прекрасно разбиравшийся в хитросплетениях европейской политики. И тем не менее, на основании этого оговора был составлен обвинительный акт для будущего суда.

Как государь и как отец, Пётр имел все права и был обязан лично рассмотреть дело бывшего наследника и вынести ему приговор. Но царь в очередной раз уклонился от персональной ответственности и возложил её на чужие плечи. По его замыслу судить царевича должны были сенаторы вместе с высшими чиновниками страны — тем самым царь думал связать их круговой порукой и вынудить поддерживать своего наследника от второго брака. Пётр не в первый раз прибегал к этому приёму. В 1698 году царь заставил членов Боярской думы лично принять участие в казнях мятежных стрельцов.

Желая снять с себя ответственность за нарушение обещания простить сына, царь обратился к высшим церковным иерархам с просьбой о совете, как поступить в такой ситуации. Впрочем, ответ святителей вряд ли порадовал Петра. По словам Н.И. Костомарова, духовенство отвечало хотя уклончиво, но замечательно мудро. Выписав разные места из Священного Писания, свидетельствующие об обязанности детей повиноваться родителям, оно представляло на волю государя действовать по Ветхому или по Новому Завету; хочет руководствоваться Ветхим Заветом — может наказать сына, хочет предпочесть учение Нового Завета — может пощадить и простить его по образцу, указанному в притче о блудном сыне и в поступке Спасителя с женою-прелюбодейницею: «Сердце царёво в руце Божией есть; да изберёт тую часть, аможе рука Божия преконяет!»

24 июня 1718 года светский суд, состоящий из министров, сенаторов, высших военных и гражданских чинов в количестве 127 человек, вынес решение:

«Единогласно и без всякого прекословия суд приговорил, что он, царевич Алексей, за вышеобъявленные все вины свои и преступления главные против государя и отца своего, яко сын и подданный его величества, достоин смерти».

В примечании суд оговорил, что царское прощение, данное сыну, недействительно, поскольку тот утаил от отца свой главный умысел — добиться трона любой ценой.

Впрочем, суд не взял на себя ответственность за жизнь члена царской семьи, а представил свой приговор на «милосердное рассмотрение самодержавного монарха». Как ни пытался Пётр уйти от личной ответственности в деле царевича, это ему не удалось.

У читателя не должно возникнуть иллюзии относительно того, что светский суд объективно и непредвзято рассмотрел дело царевича. Члены суда прекрасно знали, чего на самом деле хочет царь, и послушно выполнили его волю.

Существует легенда, что среди высших государственных чинов России нашёлся человек, для которого честь была дороже повиновения. Фельдмаршал граф Борис Петрович Шереметев отказался участвовать в судилище. Старый полководец, которому Пётр был обязан большинством своих побед на полях сражений Северной войны, истинный создатель новой русской армии отказался прибыть в столицу для вынесения приговора невиновному. В ответе на приказ царя были прописаны полные достоинства слова: «Я рождён служить своему государю, а не судить его кровь».

По мнению историков, эти красивые и эффектные слова никогда не звучали в реальности. Прославленный фельдмаршал действительно отсутствовал в Петербурге в момент суда и действительно не подписывал смертного приговора Алексею. Но причиной этого была болезнь, не позволившая полководцу покинуть Москву. Именно о болезни писал Шереметев Петру и Меншикову, прося в этих письмах не искать других причин своего отсутствия.

Но так ли уж оторвана от реальности легенда? Биограф фельдмаршала А.И. Заозёрский, автор единственной научной биографии полководца, отмечает, что Шереметев искренне сочувствовал царевичу и не раз выражал ему свои симпатии. И болезнь не помешала Борису Петровичу встретиться со своим старым знакомым по Киеву — митрополитом Киевским Иосафом Кроковским, которого под конвоем везли в Петербург по делу царевича. Святитель даже стал одним из свидетелей при подписании духовной фельдмаршала. Ясно одно: на суд Борис Петрович Шереметев не поехал, а приказать доставить его силой царь не рискнул — слишком уж громким и неудобным получился бы скандал.

Пётр так и не утвердил вынесенный судом приговор. Кстати, его вынесение не прекратило страданий несчастного узника — и 25 и 26 июня он снова был подвергнут пыткам. Каких ещё показаний добивались от приговорённого к смерти палачи Тайной канцелярии, сказать сложно.

По официальной версии, пытки 26 июня царевич не пережил и умер после её окончания. Есть и другие версии смерти Алексея. Согласно одной из них, узник был тайно убит по приказу отца, который не хотел публично проливать царскую кровь{9}. Согласно другой, опасаясь того, что царь может помиловать сына, Толстой и Меншиков применили куда более жестокие истязания по сравнению с обычно практиковавшимися в Тайной канцелярии и тем самым убили не отличавшегося крепким здоровьем царевича.

На следующий день после смерти царевича, 27 июня, в Петербурге прошли пышные празднества, посвящённые очередной годовщине Полтавской виктории, а через два дня, 29-го, пышно праздновались царские именины, отмеченные одним из развлечений Петра — спуском на воду военного корабля. «Все весело пили и пировали, — сообщал в своём донесении в Вену австрийский резидент при русском дворе, — ночью был сожжён на берегу фейерверк, и общее веселие продолжалось до двух часов заполночь».

Это кровавый тиран Иван Грозный плакал над трупом нечаянно убитого им сына, каялся в своих грехах и отправился по монастырям замаливать их. Царь-преобразователь был чужд подобных мыслей. Он официально простился с сыном в день его похорон 30 июня. Вместе с государем в церемонии погребения участвовали высшие военные и придворные чины, дипломаты и множество народа, что уже два дня шли через Троицкую церковь, чтобы проститься со своим несостоявшимся повелителем.