Александр Боханов - Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец

Казалось бы, что после такого «резюме» все прочие разговоры и утверждения неуместны. Однако нет, надо было доказать, что он не зря «обеспокоил Его Высокопреосвященство». Поэтому, не имея прямых «улик», сельский священник сочиняет обвинительный пассаж, из которого явствует, что, несмотря на внешне вполне благопристойную жизнь, Распутин среди селян «пользуется репутацией непорядочного человека, как изменившего-де своей вере православной. Ставят в вину постоянное проживание в его доме женщин и непринужденное с ними обращение, а также смущаются и частыми его поездками».

Другой священник того же прихода, Федор Чемагин, знакомый с Распутиным с 1905 года, добавлял темных красок. Он тоже признавал, что «в религиозном отношении сам Распутин и весь его дом примерно ревностны», но тут же начинает уличать его в «неподобающем поведении». Как зафиксировал посланец консистории, «обвиняемый признался в частных разговорах свидетелю (Чемагину. — А.Б.) в своей слабости ласкать и целовать “барынешек” Сознался, что был вместе с ними в бане, что стоит в церкви рассеянно».

На вопрос церковного дознавателя, правда ли, что, как показал Федор Чемагин, Распутин ходил вместе с женщинами в баню, тот ответил, что это неправда и далее пояснил, что «он в баню ходил задолго до женщин, а сильно угоревши, лежал в предбаннике, откуда вышел действительно парной — незадолго до прихода туда женщин».

Отметим здесь два обвинения, которые бросили по адресу Распутина приходские священники и которые никто больше из прихожан, родственников и соседей не подтвердил: тягу его к «барынешкам» и хождение с ними в баню. Собственно, ничего, кроме каких-то смутных утверждений, обауказанных пастыря привести не смогли. Никто ничего больше не знал. А ведь дело происходило в деревне! Случись нечто подобное на самом деле, то быстро, что называется, весь околоток оказался бы «в курсе».

Здесь вполне уместно сделать пояснения, раскрывающие причину нелюбви местных священников к этому прихожанину. Когда Распутин стал обретать известность, когда его имя становилось популярным, то, естественно, внимание односельчан этот «Ефимов Гришка» стал притягивать все больше и больше. После же того как стало известно, что он был в доме у Царя, а затем стали приезжать к нему и гости «из России» (первая такая пилигримка прибыла в 1905 году), то это оказало сильное воздействие на деревенское «общественное мнение».

За Распутиным многие признали необычные способности. К нему потянулись люди, стали расспрашивать о виденном, просить советов, обращаться за помощью. Он становился видной фигурой, местным авторитетом, и невольно перенимал ту роль, которую издавна играл сельский священник.

Если к этому добавить, что Распутин был невысокого мнения о «христианской доблести» штатных сельских духовных поводырей, высказывался о них порой критически («за бормотанием молитв души человеческой не разумеют»), то сразу же станет ясно, почему те так невзлюбили Распутина. Они начали чернить его, не гнушаясь при этом наветами. Извечные людские пороки — зависть и злость — делали из священнослужителей клеветников и интриганов. Указанные пастыри в этом ряду были первыми, но далеко не последними.

Свои размышления о священстве Распутин высказал определенно в том же 1907 году в своем «Житии опытного странника». «Трудно в миру приобрести спасение, наипаче в настоящее время. Все следят за тем, кто ищет спасения, как за каким-то разбойником, и все стремятся его осмеять. Храм есть прибежище и все тут утешение, а тут-то как духовенство вообще в настоящее время не духовной жизни, наипаче следят, кто ищет бисера и смотрят с каким-то удивлением, как будто пришли сделать святотатство. Но чего нам об этом печалиться? Ведь Сам Спаситель сказал: “Возьми крест и следуй за Мной”. Мы не к духовенству идем, а в храм Божий!»

Ничего «антиправославного» подобные взгляды не выражали. О том же, что священник может быть недостойным своего высокого пастырского сана, о том говорили еще Отцы Церкви. Сам Институт Священства — устроение Божие, но священники всех степеней далеко не всегда соответствовали своему духовному предназначению. Вся истории Христианства пестрит подобными примерами. Распутин тут ничего не открывал, и для того, чтобы увидеть недостойного священника, совершенно необязательно было ехать в Сибирь.

Он же ощутил вражду со стороны батюшек за дела, не достойные такого отношения. Когда он собрал денег на храм и вернулся в Покровское, то случилось для него неожиданное. «Я с радостью поехал домой и обратился к священникам о постройке нового храма. Враг же как ненавистник добрых дел, еще не успел я доехать, всех соблазнил. Я им оказываю помощь в постройке храма, а они ищут меня в пагубной ереси обвинять и так чушь порют, даже нельзя высказать и на ум не придет. Вот сколь враг силен яму копать человеку и добрые дела в ничто ставить. Обвиняют меня как поборника самых низких и грязных сект.»

Батюшки лгали на Распутина, одержимые одним из самых страшных грехов — гордыней. То, что люди тянулись к Распутину, искали у него житейского совета, духовной помощи, «душеспасения», как он сам говорил, в том вина лежит именно на штатных пастырях, не сумевших стать настоящим (а не должностным) духовным авторитетом для прихожан. Важно особо отметить, что, высказывая замечания и даже критикуя отдельных представителей паствы, Распутин никогда не поставил под сомнение институт священства. Наоборот. Он постоянно говорил и говорил, что «священника надо чтить», что уже само по себе свидетельствует о том, что никакого отношения к «хлыстовству» он иметь не мог.

Дело о хлыстовстве развалилось, ни малейших подтверждений сектантства обнаружено не было. Однако Консистория, закрыв в мае 1908 года первое следствие, которое, по мнению тобольских церковных чиновников, «было проведено слишком формально, неполно и необстоятельно», решило провести новое «дознание». Человек, которого принималаЦарская Семья, которого в Царском Дворце слушали Венценосцы, вызывал жгучий интерес, пристальное внимание и зависть, зависть без конца.

Уместно особо подчеркнуть, что следствие Консистории 1907–1908 годов неустановило не только хлыстовства Распутина, но и никаких фактов воровства, пьянства или непозволительного обращения с женщинами. Эти «факты» появятся в обращении позднее.

Душа нового Тобольского епископа Евсевия (Гроздова) [14 — Епископ Тобольский и Сибирский (1910–1912).], который и близко не бывал у Монарших покоев, полыхала «разоблачительным огнем». Владыка распорядился предоставлять ему ежемесячные отчеты о «жизни и действиях» Григория Распутина. Такие рапорты покровские священники своему церковному повелителю регулярно и посылали.