Юрий Сенкевич - Путешествие длиною в жизнь

Наши отношения не изменились и после полета Бориса в космос, хотя он сразу пошел в гору. В институте Борис получил повышение — возглавил отдел, потом сектор… У него возникла идея послать в космический полет не просто врача-исследователя, но одновременно и лабораторных животных. Этой идеей он увлек и меня, но я работал не в его отделе. Предстояло поговорить с Леонидом Ивановичем Какуриным о своем интересе к новой идее и о неизбежном поэтому переходе в отдел Егорова. Какурин очень удивился неожиданному для него моему решению: "Как же так? Ты хочешь забросить свою почти готовую диссертацию?" Но я убедил его…

В отдел к Борису уже перешли мои однокашники по академии Евгений Ильин и Слава Корольков. Вскоре к ним присоединился и я. Мы начали готовить эксперимент с собачками Ветерком и Угольком, которым предстояло полететь в космос. Мы были молоды, энтузиазма у нас было хоть отбавляй, настроение у всех было приподнятое, потому что тогда у нас в основном все получалось.

Мы готовили собак специально для полета — вживляли электроды, чтобы записывать миограммы; в область аорты вживляли специальные катетеры, чтобы регистрировать кровяное давление… Было решено кормить собак в космосе искусственным образом — через фистулу в желудке. Пришлось разрабатывать для них гомогенизированную пищу, чтобы она попадала в желудок порциями… Мало того что собак приходилось оперировать, вживлять необходимые датчики, им нужно было сделать соответствующие костюмы, а потом и контейнер, в котором они должны были находиться в космическом корабле… Надо было даже отрезать у собачек хвосты, потому что специалисты по жизнеобеспечению сказали, что принудительной вентиляции и очистке контейнера хвосты мешают. Эту неприятную операцию на взрослых собаках Борис поручил провести мне…

Съём информации должен был проходить в автоматическом режиме, так же автоматически должны были работать системы промывки зонда и поступления пищи. И все это надо было "проиграть" на земле, и не раз. Мы таскали своих собачек по институтам-смежникам, нас изматывали бесчисленные комиссии по приемке тех или иных направлений эксперимента…

Работали мы без отдыха и подготовили сложнейший эксперимент менее чем за год. Ветерок и Уголек полетели в космос в 1965 году — сначала автономно, без человека, так как надо было проверить, как они выдержат все это в космосе. Летали они 22 дня, и, несмотря на тщательную подготовку, пришлось собачкам несладко. В результате длительной работы по подготовке эксперимента у меня опять скопилось немало интересного научного материала уже для другой диссертации (первая так и оставалась лежать втуне).

Пока шла подготовка эксперимента, в моей личной жизни произошли изменения." Начались нелады с женой, которые стали настолько тягостными, что я собрал вещички и ушел из дома на Бережковской набережной в никуда. Мама вынуждена была увезти Дашу в Ленинград, а я "кочевал" — жил то у одного приятеля, то у другого. Пожил немного и у Володи Ухина, знаменитого тогда ведущего популярной и по сей день телепередачи "Спокойной ночи, малыши". Жена Володи тоже работала в "Березке". Ухины жили в том же доме на Бережковской набережной, в одном подъезде со мной, только этажом выше.

Такая бытовая неустроенность становилась уже утомительной, и в той трудной для меня ситуации Борис Егоров пришел мне на помощь. Он не только стал ездить со мной по каким-то конторам, ведавшим кооперативным строительством, чтобы узнать, где есть готовые к заселению жилые дома, но и помог мне своей известностью "влезть" в один из них: знаменитому космонавту тогда не могли отказать в просьбе за друга. Мне предложили квартиру на первом этаже готового кооперативного дома на улице Мишина. Обычно квартиры на первом этаже при жеребьевке все боялись "вытянуть", поэтому в некоторых кооперативах их даже не разыгрывали, а оставляли для "пожарных" случаев. Моя ситуация как раз подходила под такой случай. Мне же было все равно — лишь бы иметь свою квартиру.

Борис дал мне взаймы приличную сумму, чтобы я мог оплатить первый взнос, и вскоре я уже зажил независимо: купил раскладушку, минимум вещей и наконец-то почувствовал себя человеком. Домой я приходил только ночевать, так как с головой погрузился в работу.

Пока мы готовили к полету своих собачек, начался отбор врачей для будущего космического полета. Выбрали нас троих — Евгения Ильина, Александра Киселева и меня. Нами руководил замечательный психолог Федор Дмитриевич Горбов. Человек удивительно одаренный, невероятной эрудиции, он занимался психологическим отбором кандидатов для полетов в космос.

Пройти отборочную медицинскую комиссию было очень трудно, потому что человека проверяли, как говорится, "по всем косточкам". Он должен был быть не только здоров, но еще и определенным образом устойчив к различным воздействиям, например, вестибулярным. На этом чаще всего и "сыпались" многие вполне здоровые ребята: не каждый мог переносить бесконечные вращения с наклонами головы и другие испытания. Я прошел через все это благополучно.

Очень тяжелым было испытание на центрифуге, когда человека проверяли на устойчивость к перегрузкам. Нас вращали в ней до двенадцатикратных перегрузок, то есть наш вес увеличивался в двенадцать раз. Это очень серьезное воздействие на организм. Дышать при этом очень трудно, это целая наука. Уже при шестикратной нагрузке дышать грудью не физиологично, потому что кислород тратится на обеспечение мускулатуры межреберных мышц. А при восьмикратной перегрузке ты вообще уже не можешь вздохнуть, так как на тебя наваливается невероятная тяжесть. Поэтому надо было научиться "дышать" животом. Находясь в центрифуге, человек держится руками за тангетку, которая находится перед ним, между ног. Если он теряет сознание, то руки разжимаются и центрифуга автоматически останавливается… Испытание это очень трудное, очень серьезное, но зато можно было установить, насколько кандидат в космонавты устойчив к такого рода воздействиям…

Помимо этого были специальная подготовка, парашютные прыжки… Полный набор того, через что должен пройти человек, готовящийся к космическому полету. И при этом мы продолжали работать в институте. Только молодость, запас жизненной прочности и желание участвовать в новых экспериментах позволили нам это выдержать.

Все вроде бы у нас шло так, как мы и задумали: Уголек с Ветерком пролетали свои двадцать с лишним дней, побив все тогдашние рекорды по пребыванию живого существа в космосе (пока американцы на своем "Скайлебе" не пробыли там тридцать суток), мы тренировались, проходили бесконечные обследования… И вдруг нас троих вызывает к себе Борис Егоров. К тому времени наш первый директор, Андрей Владимирович Лебединский, умер и институтом стал руководить Василий Васильевич Парин. Он тогда, как говорится, носился с идеей найти такое место на Земле, которое по своим экстремальным условиям для проживания человека было бы похоже на условия пребывания его в космическом пространстве. В результате для проведения эксперимента выбрали антарктическую станцию "Восток", находящуюся на высоте около 4000 метров над уровнем моря, да еще и на полюсе холода Земли.