Маленький принц и его Роза. Письма, 1930–1944 - Антуан де Сент-Экзюпери
Любимый птенчик, поберегите немного того, кто бережет вас.
АНТУАН
96. Консуэло – Антуану
(Телеграмма)
(Нью-Йорк, 10 мая 1943[207])
[…] ORD 159/ P VIA WL NEWYORK 33 10 V
ПОПРАВИЛАСЬ[208] СЛАБА ИЗ-ЗА ТВОЕГО ОТСУТСТВИЯ НАДЕЮСЬ НЕБО БУДЕТ ТЕБЯ ХРАНИТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ ЖДУ НОВОСТЕЙ ЦЕЛУЮ НЕЖНО КОНСУЭЛО ДЕ СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ
97. Антуан – Консуэло
(Ужда (Марокко) приблизительно 15 июня 1943[209])
Дорогой мой, моя Консуэло, моя женушка,
Как же мне тоскливо без тебя! Как мне грустно! Живу в дощатом бараке, комната на троих[210]: работать нет возможности. Вот уже три недели не видел ни города, ни домов. Только песок с мелкими камнями, непохожий на настоящую пустыню. Скорее пригород, нищий и печальный.
Не могу тебе сказать, где я, любимая. Летаю на одноместном истребителе, который делает семьсот километров в час! Я слишком стар для таких игрушек, но приложу все силы, чтобы продержаться как можно дольше. Я упорный, храбрый. (Хотя тут, на днях, испугался, но эту историю я тебе не расскажу.)
Знаешь, мы – мы занимаемся войной, потому что наши самолеты летают очень далеко. Оружие на них заменено на фотографические аппараты. Ох, дорогой мой птенчик, у тебя муж контрабандист, и, скажу даже больше, старейшина контрабандистов. (Тот, что летает на таких же самолетах и идет вслед за мной, лет на семь моложе меня…) Эх, малыш, вспоминаю нью-йоркскую брань, клевету Андре Бретона[211], всю эту грязь. Но я все-таки верю, что отдал все. Мне ничего не осталось! Я чувствую, я беден, беден, беден до смерти. Но перед смертью мне хотелось бы повидать тебя, моя Консуэло, моя таволга. Так что вернусь.
Не знаю, доходят ли до тебя мои письма. Ничего не знаю. Не знаю о тебе, мой благословенный огонек. О, Консуэло, будьте благоразумны, расцветайте к моему возвращению. И понемножку молитесь за своего мужа-контрабандиста. Много, очень много огорчительного. Много о чем не могу говорить.
Напишу вам все-таки свой военный адрес:
КАПИТАНУ ДЕ СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ
3RD ФОТОГРУППА APO 520
[ЗАЧЕРКНУТО: US ARMY]
c/o Postmaster Newyork City New York
Но, дорогой мой птенчик, пишите и на адрес Пелисье, вот он:
Доктору Жоржу Пелисье
17, ул. Данфер-Рошеро
Алжир
Консуэло, благодарю, благодарю от всего сердца за твои старания быть мне товарищем. Я сегодня на войне, я затерялся на огромной планете, у меня одно утешение, одна звезда – свет вашего дома. Птенчик, храните его в чистоте.
«Знаешь, о чем я больше всего сожалею, Консуэло? Что не вам посвятил “Маленького принца”» Антуан – Консуэло. (Ужда, около 15 июня 1943)
Консуэло, благодарю от всего сердца, что вы мне жена. Если меня ранят, есть кому за мной ухаживать. Если убьют, мне есть кого ждать в вечности. Если вернусь, мне есть к кому возвращаться.
Консуэло, все наши ссоры, наши разногласия умерли. Я весь благодарное песнопение.
Три недели тому назад был проездом в Алжире и виделся с Жидом[212]. Сказал ему, что с Нелли все кончено, что я люблю тебя. Показал ему твое письмо[213]. Он сказал: «Необыкновенно трогательно». (Это единственное письмо, которое я от тебя получил.) «Вы были правы, будучи против Нелли и против Ивонны[214]…» Знаешь, о чем я больше всего сожалею, Консуэло? Что не вам посвятил «Маленького принца».
Скажите, дорогая, его полюбили? Скажите, дорогая, вышла ли книжка у Кольера[215]? А у Брентано[216]? И что говорят? Я не знаю ничего, ничего, ничегошеньки.
Дорогая, хочу рассказать вам давний сон, он приснился мне, когда мы жили в разводе.
Мы стоим с вами на равнине. Вокруг мертвая земля. Мертвые деревья. Нет запаха, нет вкуса.
Здесь явная ошибка в подписи: повтор сожаления по поводу посвящения «Маленького принца». Но это конец письма. И можно выбрать:
«Ты была солью земли, Консуэло». Антуан – Консуэло. (Ужда, около 15 июня 1943)
И вдруг, хотя на взгляд ничего не изменилось, изменилось все. Ожила земля, ожили деревья. Все обрело вкус, все запахло, так мощно, сильно, для меня даже слишком. Слишком быстро мне вернули жизнь.
Я понимал, в чем дело. Я сказал: «Консуэло воскресла. Консуэло здесь». Ты была солью земли, Консуэло.
Ты пробудила во мне любовь ко всему вокруг просто потому, что вернулась. Консуэло, тогда я понял, что полюбил вас навек.
Консуэло, дорогая, станьте моей защитницей. Укройте плащом вашей любви.
Ваш муж
АНТУАН
98. Консуэло – Антуану[217]
(Вашингтон, июнь 1943)
Муж, мой милый муж, мои часы с песком пустыни, вы моя жизнь. Дышу, иду к вам с корзинкой, полной всего, что ты любишь, а еще с луной-чародейкой, пусть служит тебе зеркалом, чтобы ты знал: какой ты чудесный. И тогда ты поверишь, что закатов будет много-много, и наступающие часы будут сладки твоему сердцу. Если бы ты был рядом со мной, я порадовала бы тебя музыкой кофейной мельницы и никуда бы не спешила. Хочешь так, да?
Удивительное везенье, один друг Понтона д’Амекура[218] доставит тебе это письмо, если ангелы, помощники жен, захотят, чтобы я тебе повторила свою, полную любви, молитву.
Дорогой мой, прошу тебя говорить побольше со звездами и песчинками, они верные друзья моего Тоннио.
Ты не один. Сколько барышень-звезд танцуют и гладят тебя по оставшимся волоскам. Я знаю это. И когда ты вернешься, ты будешь богаче их любовью. Ты напишешь «Маленькую принцессу песков», это говорят линии твоей правой ладони. И обеими руками ты протянешь мне ее в подарок, чтобы я больше не твердила: «Если бы он посвятил мне «Маленького принца», если бы он повез меня в Вашингтон…» Дорогой, ты повезешь меня туда, куда ни один муж не возил свою жену.
Я получила твое первое письмо и живу теперь окутанная целебной нежностью. Я сейчас в Вашингтоне, чтобы получить разрешение вернуться в Мексику. Гурвичи[219] хотят поехать вместе со мной в августе на три недели в Мексику, если получится.
Я крепко обняла тебя и не отпускаю ни на секунду. Здешние зеленые летние деревья почтительно тебе кланяются.
У меня пятнадцать минут, чтобы написать тебе письмо. Ты получил мои другие письма?
Со всеми моими поцелуями.
У меня маленькая миленькая квартирка на год: 2, Бикман-плейс[220]. Нью-Йорк Сити.
99. Антуан – Консуэло
(Ужда (Марокко)
