Дмитрий Спирин - Тупой панк-рок для интеллектуалов

Вообще, тема платы за выступления начала потихоньку подниматься именно в тот период. До этого клубы даже и не думали башлять музыкантам. Отрыжкинская практика «проставов» была надежно забыта, а платить «живые» деньги клубы не желали. Мы знали, что «Ва-Банкъ» и "Ногу Свело" (большие группы) спрашивали за свои выступления фиксированные гонорары, т. н. «гарантию». «Наив» настаивали на определенном проценте от входа, как правило, 50 %. Мы также начали спрашивать проценты, хотя стандартными условиями тогда для групп нашего уровня была оплата по "меченым флаерам". Группы брали на себя распространения флаеров, каждая банда метила свои определенным образом и раздавала. После концерта количество флаеров подсчитывалось, и таким образом организатор «определял», сколько человек «пришло» на конкретную группу. Эта практика (продолжающаяся до сих пор в некоторых клубах) ущербна, так как не дает истинного представления о том, на кого же все-таки пришла публика, а показывает только, кто активнее других заморачивался на раздачу бумажек. Мы не принимали подобных условий, и это стало причиной небольшого количества наших выступлений некоторое время.

На том последнем концерте в «Sextone» я, кстати, познакомился с двумя юными панками — родными братьями из подмосковной Истры. Они работали в клубе кем-то вроде уборщиков. Парни, бывшие фанаты «ГО», совсем недавно подсели на реальное музло. Увидев на мне майку Ramones, подаренную подружкой, они доебались с расспросами, где такую же взять им. Чуваков звали Чуп и Грузин, и в то время они грезили собственной группой. Через некоторое время они действительно организовали бэнд и, назвавшись "The Fun", приступили к репетициям. Ролевой моделью для группы они избрали своих кумиров — англичан "Toy Dolls". Мы подружились и до некоторых пор они были единственной «новой» панк группой не из старой тусы.

К тому моменту в "Четырех Тараканах" уже был новый басист. Пэп очевидно не тянул, стало ясно, что мы поспешили с «призывом» его в группу. Новым басистом стал Сергей Золотарев по кличке Джек, приятель хозяина нашей тогдашней базы. Серега имел крутой инструмент, роскошную гриву рыжих волос, джазовую школу, но… в группе также долго не продержался, проиграв с нами всего несколько месяцев. Имел место кошмарный инцидент, который сказался на столь непродолжительном участии Сереги в "Четырех Тараканах". В одну из наших поездок в С-Пб с Рубаном, который сильно и беспредельно выпивал, в плацкартном вагоне случилась "белая горячка". Денис доебывался к бухим солдатам-срочникам, ехавшим целой ротой и занимавшим полвагона. Солдатам Денис очевидно не нравился, и они по-человечески просили нас "забрать своего волосатика". Он начинал орать и петь песни в ночи, абсолютно не контролируя себя. Проводник, который заебался делать нам(!) замечания (с Рубаном напрямую общаться проводник не желал), пообещал, что на ближайшей станции к вагону подъедет ментовской наряд, и никакого Питера нам не видать. В конце концов, Рубан начал конкретно беспредельничать, не узнавать братву и лезть в драку. Проводник выдал нам пластмассовый шнур, из тех, которыми закрепляют картонные коробки с только что купленными теликами, и порекомендовал Дениса этим шнуром связать. Нам ничего не оставалось делать, как воспользоваться его советом. Вязать Дениса было непростым делом, мы с Родей не могли справиться вдвоем. Рубан орал, вырывался, делал попытки сунуть нам в ебач, обзывал «фашистами» и брыкался ногами. Тут-то и вступил в дело Серега. Обладая достаточно мощным телосложением, он, навалившись на буяна, пару раз сунул тому в табло и быстренько связал его по рукам и ногам. Связанный Рубан тут же начал плакать и выть, разыгрывая безвинную жертву, жаловаться на немыслимую боль во всех связанных членах и просить развязать его, клянясь и божась, что более он беспредельничать не будет. Сжалившись, мы на свою беду начали распутывать шнур. Однако, как только его руки оказались свободны, Денис тут же предпринял новую попытку достать наши ебальнички, причем на этот раз Серега не успел увернуться. Не увернувшийся Джек рассвирепел, адекватно ответил Денису и связал его снова. Для Рубана этот случай оказался достаточной причиной, чтобы начать постоянно и целенаправленно гнобить басиста и настаивать на его замене. Ко мне и Роде у него претензий не было. Денис вообще имел несколько странные взгляды на вещи.

В итоге, Джеку пришлось уйти. Мы снова проклеили объявы на улицах и, на наше счастье, первый человек, откликнувшийся на них, был Леха Соловьев — супер музыкант, талантливый автор и отличный парень. Второй человек (кроме меня) из тех, что встречались вам на страницах книги до этого места, играющий в группе до сих пор. Уже семь с половиной лет. Леха приехал на прослушивание, заявил, что знает наизусть все эти ваши "панк роки", сходу сыграл пару вещей с "Best Before…" и был без разговоров принят в группу. Родя, который желал не ограничиваться прослушиванием одного чела, назвал Леху «потенциальным» басистом, тем самым придумав ему на некоторое время новую кликуху. "Леха потенциальный" — вот как стали называть его некоторые люди, даже тогда, когда он давно перестал быть потенциальным. Первым концертом Алексея в составе "Четырех Тараканов" стало выступление в маленьком домашнем клубике в Москве под названием "3-й путь", в начале января 1996-го года.

До "Четырех Тараканов" Алексей играл в группе Дмитрия Якомульского, брата Антона из "Ногу Свело". Банда эта являлась логическим продолжением бывшей группы Дмитрия, "Рукастый Перец", которая была достаточно известна в конце 80-х — начале 90-х на андеграундной сцене. В этой же группе вместе с Соловьевым играл Леха Сахаров, будущий барабанщик Ульев.

С новым басистом мы продолжили сочинение и репетиции наших новых вещей. Сразу после записи "Best Before…", Родя настоял на том, что нам необходимо иметь в репертуаре часть вещей на русском (весьма здравая мысль!) Сочинение всей или хотя бы части лирики на русском языке стало насущной необходимостью. Россия так и не стала частью мирового рок-сообщества. Большинство русских групп, игравших нерусский рок в начале 90-х и сочинявших тексты на английском в ожидании скорого прорыва на Запад, к 96-му году либо распались, либо похоронили свои мечты. Многие, (и мы в том числе) находились в плену ложного представления о русских текстах как о факторе, способствующем к скатыванию в «совчину» и в ненавистный русский рок.

Как тогда, так и сейчас, доля музыки на русском языке в наших личных фонотеках составляла лишь мизерную часть. Казалось, что русский язык и есть то главное, что отличает «фирму» от «совка». На самом же деле все было совсем не так. Делать настоящий РОК на русском, конечно же, намного сложнее, чем на английском, однако, тем не менее, возможно. Достаточно по прежнему уделять основное внимание музыке, аранжировкам, чувственному наполнению и драйвовому исполнению. Если не "растекаться мыслью по древу" и не начать использовать песни как полигон для демонстрации своих нереальных поэтических способностей, то результат может получиться вполне сносный. Не забывай о РОКе, а язык дело десятое!