Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам

Песню (подпольно) запела вся страна. Вот как она завершалась:

«Живите ж тыщу лет, товарищ Сталин,И пусть в тайге придётся сдохнуть мне,Я верю, будет чугуна и сталиНа душу населения вполне».

Об этой песне ни одна советская газета не напечатала ни строчки – об узниках, которым «в тайге придётся сдохнуть», ещё не настало время писать.

9 ноября 1959 года «Литературная газета» опубликовала Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении (в связи с 60-летием со дня рождения) поэта Ильи Львовича Сельвинского орденом Трудового Красного знамени.

Начало шестидесятых

4 января 1960 года автомобиль, на котором французский писатель Альбер Камю возвращался из Прованса в Париж, внезапно врезался в дерево. Камю погиб. Существует версия о том, что эта автокатастрофа была подстроена (и даже организована) советскими спецслужбами – за то, что писатель осудил венгерские события 1956 года и поддерживал Пастернака в 1958-ом.

А сын Иосифа Сталина Василий всё ещё находился во Владимирском централе. По его собственной просьбе он был назначен механиком на тюремный хозяйственный двор. По свидетельству охранников «был хорошим токарем, план перевыполнял». Известно, что в тюрьме Василий тяжело заболел, стал инвалидом. Что это была за болезнь, сведений нет. Но само собой возникает предположение, что заключённого «Василия Васильева» вполне могли попотчевать ядами из секретной лаборатории МГБ.

9 января 1960 года Василий Сталин был досрочно освобождён и отправлен на приём к Н.С.Хрущёву. О чём говорил первый секретарь ЦК КПСС с сыном секретаря генерального, свидетельств нет. Но известно, что 21 января вышел новый приказ министерства обороны, согласно которому Василию разрешалось носить военную форму, и он обеспечивался пенсией. Ему дали трёхкомнатную квартиру в Москве и вернули имущество, конфискованное при аресте.

Но Василий Сталин продолжал говорить то, что думал. Посетив китайское посольство, он вновь сказал то, что советские власти назвали «клеветническим заявлением антисоветского характера». И 16 апреля его снова арестовали «за продолжение антисоветской деятельности» и отправили в Лефортовскую тюрьму «для отбытия оставшейся части наказания».

В начале 60-х годов стал писать стихи и сочинять к ним мелодии, чтобы они становились песнями, молодой актёр (и даже киноактёр – он снялся в эпизодической роли в фильме «Сверстницы») Владимир Высоцкий, окончивший школу-студию МХАТ.

А в это время на далёкой Камчатке преподавал в местной школе выпускник историко-филологического факультета Московского педагогического института, приехавший в эти дальние края по распределению. Звали его Юлий Ким. Он был сыном корейца-переводчика, расстрелянного в 1938 году, и русской учительницы, восемь лет проведшей в сталинских концлагерях. Юлий Ким сочинял и пел своим ученикам весёлые песенки. Вроде вот этой:

«На далёком севереБродит рыба-кит,А за ней на сейнереХодят рыбаки.

Но нет кита, нет кита,Нет кита, не видно,Вот беда, вот беда,До чего обидно!»

А теперь обратимся к молодому человеку 18 лет от роду, которого звали Владимир Буковский. В 1960 году он принял активное участие в организации регулярных «читок» стихов у памятника Маяковскому в Москве (эти мероприятия стали называть «Маяковкой» или «Маяком»), Власти арестовали активистов этого нелегитимного движения, у Буковского произвели обыск и нашли написанную им статью о том, что ВЛКСМ следует демократизировать. Чекисты взяли её и её автора на заметку.

30 мая 1960 года Борис Пастернак скончался от рака лёгких. Ему было 70 лет. Газета «Литература и жизнь» сообщила об этом 1 июня, «Литературная газета» – 2 июня.

Часть авторских гонораров за зарубежные издания романа «Доктор Живаго» Пастернак завещал Ольге Ивинской и её детям. Ей стали поступать средства, которые привозили из-за границы зачастую совсем незнакомые люди (иностранную валюту они меняли на рубли, которые и передавали Ивинской). И 16 августа 1960 года Ивинскую арестовали (на этот раз по обвинению в контрабанде). 5 сентября была арестована и дочь Ольги Ивинской Ирина. На суде, состоявшемся 10 ноября, Ивинская была приговорена к 8 годам лишения свободы и отправлена в Сибирь – в исправительную колонию, расположенную неподалёку от города Тайшета.

А 82-летнему Василию Витальевичу Шульгину и его жене власти выделили однокомнатную квартиру в городе Владимире, где они и стали жить под неусыпным надзором работников Комитета государственной безопасности (КГБ). К Шульгину зачастили гости: писатели Лев Никулин и Александр Солженицын, кинорежиссёр Сергей Колосов, художник Илья Глазунов и даже музыкант Мстислав Растропович. Шульгина стали возить по стране, показывая «достижения» советской власти.

13 марта 1961 года Илья Сельвинский (в письме Корнелию Зелинскому) написал:

«Эренбургу можно всё, Твардовскому – почти всё, мне же – кое-что. Из моей книги лирики, которую я сдал в “Союз писателей”, летят стихи за стихами, едва только я пытаюсь хоть что-нибудь прокритикнуть о недостатках внутри».

Письма Сельвинского наверняка подвергались перлюстрации, и подобные высказывания поэта собирались в папке, хранившейся в КГБ.

А на одном из официальных мероприятий к Сельвинскому подошёл мужчина высокого роста и спросил, помнит ли его Илья Львович, ведь он посещал его поэтические семинары.

«– А как ваша фамилия? – спросил Сельвинский.

– Андропов, – последовал ответ. – Юрий Андропов.

– Где вы работаете?

– В ЦК КПСС. Заведующим отделом.

– Поэзию бросили? – поинтересовался Сельвинский.

– Почему? – улыбнулся Андропов. – Иногда пописываю».

В том же 1961 году начались съёмки фильма «Нормандия-Неман», сценарий которого написали Константин Симонов, Шарль Спаак и Эльза Триоле.

Аркадий Ваксберг:

«Благодаря этой работе, Эльза стала ещё чаще бывать в Москве. Кроме того, почти ни один визит в Москву французских писателей, художников, кинематографистов, музыкантов, актёров из среды левой интеллигенции (другие просто не ездили) не обходился без их посещения Лили: все они получали рекомендательные письма от Эльзы и Арагона, и всех Лиля с удовольствием привечала. Советские власти нисколько не мешали этим контактам – они входили в программу фасадного демократизма системы. А соответствующие службы извлекали из этих дружеских встреч ещё и особую выгоду: вряд ли есть сомнение в том, что не только гостиничный номер и столик в гостиничном ресторане, но и гостеприимный дом Лили и Катаняна были оснащены соответствующей аппаратурой – самой лучшей, какой эти службы тогда располагали».