Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001
Другое дело — мировоззрение. Конечно же, оно не может не изменяться, порождая душевные и прочие противоречия. И чем больше дано человеку, тем подвижней, тем изменчивей и сложнее его мировоззрение. В русской литературе самый противоречивый гигант её — Лев Толстой. Его уход из дома в глубокой старости мой покойный друг критик Александр Макаров в одном из писем ко мне назвал «юношеским поступком», и я с ним совершенно согласен. Даже бревно меняется со временем: гниёт, тлеет, рассыпается. Лишь большевики не меняются и настаивают на неизменности общества, но и они попали в «застой», и поэтому от них несёт запахом разлагающегося трупа, который от немеркнущей злобы всё ещё пытается взлягнуть ногой и укусить чего-нибудь живое.
4. Нет, не надо преувеличивать значения провинции в нашей жизни, тут почище и почестней маленько, чем в столицах, но по-прежнему царит непробудное пьянство, уремная тьма и трусость, желание хапнуть и не попасть, фамусовская угодливость, ноздрёвская бойкая хамовитость и наглость да неукротимая тупость Собакевича.
Конечно же, провинция вынуждена самозащищаться от всех пакостей, на неё наседающих и сверху, и снизу, и справа, и слева. Есть и появляются в ней светлые головы, умные люди, старательные работники. Но тёмные силы, наступающие на русскую провинцию, так огромны, так запущена земля и душа русская, что пробудиться ей — всё равно, что сотворить духовный подвиг. А готова ли она к таковому подвигу, я утвердительно сказать не рискну — очень уж инертна, очень равнодушна, очень устала от всех бед и напастей матушка Русь, и неоткуда взять ей могучей силы. Крестьянство-то — опора державы — разрушено, разогнано, растлено, «из-за сброда — не видать народа», как сказал один современный поэт, а наладить жизнь, унять разброд и болтологию разор и воровство под силу только очень сильному и дружному народу, наверное, много времени, много жертв потребуется, пока он сделается таким. Зачатки есть, но как им развиваться, когда отцы и деды, пережившие небывалые испытания, невзгоды, понеся огромные потери, прежде всего нравственные, не выдержав свободы, испугавшись испытания самостоятельной жизнью, снова хотят полуработы, полужизни, полудостатка и согласны жить под ружьём и надзором, но зато «спокойно», то есть от аванса до получки, не сводя концы с концами, зато не надо ни о чём думать, не надо ни о чём тревожиться, куда-то устремляться — народ настолько ослабел духовно, что и не взыскует лучшей жизни, а уж «ломить хребет за светлое будущее» тем более не станет. Он знает, что это такое, он на себе испытал все прелести «борьбы» и устремлений ко всеобщему счастью. Иногда ещё вздрогнет, зашевелится, если предложат на халяву пожить, сделаться богатым и на рубль получить тыщу посулят. И когда обнаружит, что ему, как малому дитю, вместо конфеты дадут пустую обёртку, начинает ныть, проклинать всех и вся, прежде всего тех, кому «на халяву» удалось урвать кое-что, ну и конечно, блядевонить правительство, коль позволено его бранить.
Мало что меняется на Руси: «Отняли копеечку, обидели юродивого, не надо молиться за преступного царя Бориса». Это когда написано-то? А вон какая ария! Злободневная и поныне...
Воистину слабый, воистину беззащитный народ тот, который сам за себя ни постоять, ни помолиться не может и, главное, не хочет! Куда несёт, туда и плывёт. Вот снова на посулы большевистские поддаётся, снова «отобрать всё у богатых» намерен и хоть краткое время пожить беззаботно, но главное, отомстить тем, кто «высовывается», кто может работать, умеет и хочет жить своим трудом и достаток иметь по труду. Нет, будь как все, нищим, сирым, бойся всего и самого себя, а буржуйские мечтания изжить бедность, но и избыть богатство, пусть у буржуев и остаются. Мы, как всегда, готовы быть бедными, но гордыми.
Я смотрю и дивлюсь, как это недруги до сих пор не задавили, не прикончили Никиту Михалкова — человека, который может всё в своей профессии, человека, который сам, на свои деньги содержит семью, человека, который умеет нажить эти деньги да ещё и общественной работой заниматься, да ещё успевает не только Родину и народ любить, но и помогать им своим искусством, своим нравственным примером, теми же деньжонками, и на уровне высшего, мирового искусства прославлять эту самую родину, утереть нос, если потребуется, и кулаком тем, кто с захлёбом и восторгом кричит, что с Россией всё кончено, народ российский закатался, а «России нет. Россия вышла и не звонит в колокола». Звонит! Снова звонит, воскрешая дух и талант в той части россиян, которые не во сне видят, а наяву, делом добывают и пропитание своё, и талантом своим крепят мускул державы и народа.
Целая плеяда только что ушедших от нас и здравствующих артистов, художников и писателей, не «пряниками вскормленная», а чаще мёрзлой картохой, солдатской и тюремной пайки хватившая, брёвна и камень в невольничьем труде поворочавшая, но не утратившая ни интеллигентности, ни национального достоинства, ни Бога в душе. Чаше, чаше надо поминать этих людей и молиться их памяти, да добрым делом, которыми они укрепляли нашу веру и надежду в неиссякаемую силу и величие, земли и народа, их породивших.
Николай Симонов, Олег Борисов, Георгий Товстоногов, Иннокентий Смоктуновский, Сергей Бондарчук, Эфрос, Владимир Высоцкий, целая плеяда Малого театра и того, ещё не располовиненного МХАТа за ними горит неугасимыми лампадами, не давая нам уж вовсе-то опуститься во тьму кромешную, в полный сон, безверие и безделие.
И ныне среди нас не чадят головешками, а горят, сгорают до срока огнём, согревающим всех нас. истинные интеллигенты, не позволяя сделать ругательно-нецензурным словом слово «демократ»: ушедший от нас тихо и незаметно Алексей Фёдорович Лосев, Бахтин, Лотман, критик Макаров, Селезнёв, писатель Твардовский и живущий ныне Сергей Павлович Залыгин, подвиг которого и пример служения не только литературе, но и Родине своей, защищаемой от надругательства, разорения и разгрома — что стоило только одно достижение — остановка проекта о повороте на юг и переброске вод русских рек в «дружеские» республики, которые, как оказалось, не научились даже такой малости, как благодарность. Наши реки оказались бы теперь «за границей», и нас же бы кляли, смеялись бы над тем, что мы ещё не всё отдали «младшим братьям», что такие мы простодырые. Неблагодарность и вечная неприязнь азиатов к исконно русскому населению в Казахстане, Киргизии, Туркменистане, Узбекистане, Азербайджане, грузин не спрятать за азиатски-кавказским лукавством, и лозунги, писаные пока ещё на заборах узбекских кишлаков и городов — «Русские, не уезжайте, нам нужны рабы» — это явь, тщательно скрываемая как нашими новоиспечёнными правителями, так и современными баями, недавними секретарями ЦК, председателями Верховных Советов и прочей парткамарильей вчерашних «дружественных» республик.
