Элла Матонина - К. Р.

Именно Великий князь и его единомышленники, которых скоро прозвали «константиновцы», а ими, помимо А. В. Головнина, возглавившего с 1861 года Министерство просвещения, были министр финансов М. X. Рейтерн, военный министр Д. А. Милютин, генерал от инфантерии граф Я. И. Ростовцев, Великая княгиня Елена Павловна и другие, готовили отмену крепостного права в России. Константин Николаевич настаивал на освобождении крестьян с передачей им земли в собственность, но с сохранением общинной основы там, где были для этого местные условия.

Жаркие дебаты на заседаниях Комитета продолжались до января 1861 года, при этом сторонники и противники реформ не стеснялись в словах, если не хватало аргументов. Император, присутствовавший на этих заседаниях, чаще всего молчал, допуская полную свободу прений. Конечно, он не мог не понимать, что тем самым делал более весомой позицию брата. А Константин Николаевич выступал за введение института мировых съездов, [12] способных отстаивать интересы крестьян против «преобладающего влияния дворянства, их корыстолюбия». В качестве председателя он умело ограничивал задор тех, кто стремился убедить Царя в необходимости уменьшения наделов крестьянам и в увеличении их повинностей. И все же, несмотря на все его старания, Государственный совет большинством голосов отверг проект Крестьянской реформы. Великий князь и его сторонники остались в меньшинстве. Но тут уже личную смелость и прозорливость проявил Император. Он утвердил мнение меньшинства, которое назвали «великокняжеским».

Девятнадцатого февраля 1861 года два брата Романовых стояли рядом у стола. Александр, помолившись в уединении, подписал Манифест об отмене крепостного права, Константин присыпал песком его подпись. Метафору тут можно выбрать любую: присыпал, чтобы похоронить рабство, или присыпал, чтобы скорее высохли чернила, открыв великую суть самого важного события за все время правления династии Романовых.

Противники Великого князя сознательно путали либерализм с радикализмом. На Константина Николаевича обрушились потоки клеветы и сплетен, его обвиняли даже в оппозиционности к Александру II. Обвинения такого рода конечно же стали известны Императору, но он не придавал им значения, оказывая младшему брату все то же доверие.

После Манифеста 1861 года одной из первых реакций на новые общественные свободы явились волнения в Польше, входившей в состав Российской империи. Великий князь Константин Николаевич был назначен наместником в Царство Польское, пожелав ехать туда вместо назначенного сначала младшего брата Михаила Николаевича. Не исключено, что это совпало и с желанием Царя. Во-первых, отъезд Константина Николаевича из Петербурга мог утихомирить страсти вокруг его роли в подготовке и проведении крестьянской реформы, а во-вторых, широко известный в России своими либеральными взглядами, он был более уместен в Варшаве с миссией «примирительной политики».

Скажем сразу, что Константину Николаевичу не удалось справиться со своей задачей в Царстве Польском и он чуть не заплатил жизнью за стремление успокоить поляков. 21 июня 1862 года, на следующий же день после приезда с семьей в Варшаву, на него было совершено покушение поляком Ярошинским. Вот как Великий князь описал это в дневнике: «… выходит из толпы человек, я думал, проситель. Но он приложил мне к груди револьвер и в упор выстрелил. Его тотчас схватили. Оказалось, пуля пробила пальто, сюртук, галстук, рубашку, ранила меня под ключицей, ушибла кость, но не сломала ее, а тут же остановилась, перепутавшись в снурке от лорнетки с канителью от эполет. Один Бог спас. Я тут же помолился… Общее остервенение и ужас».

Веря в поступательное разрешение всякого конфликта, Великий князь обратился к населению с мирным призывом: «Поляки, вверьтесь мне, как я вверился вам!» – просил не идти за «партией преступлений», ведущей к кровопролитию. Он обещал провести политическую амнистию, ввести польский язык в официальное делопроизводство, открыть польские учебные заведения, способствовать деятельности Государственного совета Царства Польского, восстановить автономию в делах внутреннего управления. И многое из обещанного начал осуществлять. Но этого оказалось недостаточно – Польша продолжала бунтовать, требуя независимости и возвращения ей всех земель от Западной Двины до Днепра. От военной помощи в подавлении беспорядков Великий князь отказался.

В России наместника стали критиковать как справа, так и слева. Некоторые газеты договаривались даже до того, что Великий князь хочет воцариться в Польше, отделив ее от России. Министр внутренних дел П. А. Валуев писал: «Великий князь явно в руках предателей или под влиянием страха за свою особу…» Герцен же на страницах своего «Колокола» издевательски вопрошал: «Ну, Константин Николаевич, как вы сладите со своей совестью?»

В конце концов, под давлением этих нападок и чувствуя тщетность либеральных попыток утихомирить Польшу, Александр II издал рескрипт об увольнении брата с поста наместника. Польское восстание будет подавлено летом 1864 года генералом Ф. Ф. Бергом.

Великий князь отвергал все обвинения: «Я свято исполнил данную мне программу. К глубокому сожалению, она не привела к доброму результату». В октябре 1863 года он покинул Варшаву и, вынужденный на некоторое время отойти от дел, уехал за границу.

Тем не менее Александр II по-прежнему доверял брату, и с 1 января 1865 года Великий князь Константин Николаевич был назначен председателем Государственного совета. Удалившись в свое крымское имение Ореанда, Великий князь составляет записку о создании совещательного правительственного органа, состоящего из народных делегатов с мест. Государственному совету, по идее Константина Николаевича, отводилась роль «верхней палаты».

Он верил в то, что только сотрудничество с общественными силами выведет Россию из тупика, поставит на путь цивилизованного развития. После согласования с министром внутренних дел П. А. Валуевым, инициатором «Конституционного проекта», записка была представлена царю в конце 1866 года.

Время шло, а проект Великого князя лежал без движения. Да и отношения со старшим братом складывались так, что Константин Николаевич уже не считал возможным лично поинтересоваться судьбой своего проекта и в итоге решил со своей «конституционной» идеей подождать до лучших времен.

Ему показалось, что такое время подошло, когда Александр II назначил министром внутренних дел либерально настроенного графа М. Т. Лорис-Меликова. Великий князь связался с графом, и тот сообщил, что для начала намерен предложить Императору частично применить в системе управления страной принцип народного представительства. [13]