Николай Великанов - Мерецков

Работа проходила лихорадочно. Призванных военнообязанных сводили в подразделения, снабжали необходимым имуществом, вооружали, наспех обучали. О созданных боевых отрядах доносили в мобилизационный отдел Всероссийского главного штаба…

Однако с мобилизацией призывников возникли проблемы. Оказалось довольно много уклонявшихся от службы в армии. Деревенская молодежь, особенно из зажиточных крестьян, пряталась от военкоматчиков в лесах. Наиболее отчаянные дезертировали со сборных пунктов, откапывали принесенные с германского фронта наганы, карабины, винтовки, а иногда даже пулеметы и создавали мелкие банды. Они пытались дезорганизовать работу сельских учреждений, терроризировали движение на проселочных дорогах. Особенно разгорелся бандитизм в связи с введением государственной хлебной монополии и организацией комитетов бедноты.

Военкомату приходилось устраивать облавы, прочесывать леса, ставить патрули и посылать по округе конные разъезды. Мобилизационные группы неделями, месяцами отлавливали призывников. Приедут военкоматчики в село, а молодых мужчин там нет. Старики посмеиваются: «Ищи ветра в поле!» Где призывники? Одни ушли на отхожий промысел: лес заготавливать, смолу варить, другие — на охоту, третьи подались в офени[26]. Розыск превращался в целые операции. Беглецов-охотников, смоловаров находили на речных островках, заросших камышом, за болотами. А «уклонистов»-офеней — в Орловской, Воронежской, Самарской и Симбирской губерниях…

Обстановка в стране накалялась. На Дону создавалась белая Добровольческая армия, которой вначале руководил генерал Корнилов, а когда его убили, — Деникин. Одновременно формировалась так называемая северная Добровольческая армия, одним из лидеров которой выступил эсер Савинков. В городах Поволжья и Прикамья белогвардейцы и савинковцы сплотились в так называемый Восточный отряд под командованием бывшего полковника Сахарова и члена контрреволюционного «Союза защиты родины и свободы» Григорьева.

Тревожные события накатывали одно за другим. 6 июля, во время работы V Всероссийского съезда Советов, в столице вспыхнул мятеж левых эсеров.

Боевое крещение

В Судогодском укоме проходило заседание, на котором обсуждалось положение в российской столице в связи с мятежом левых эсеров. И в это время телеграф принес известие о контрреволюционном выступлении в Муромском уезде. Эсеры в сговоре с вооруженными белогвардейцами неожиданно напали на Муромский совет, милицию и гарнизон. Красноармейцы и милиционеры не сумели оказать им должное сопротивление, многие были арестованы и заключены в тюрьму, а несколько человек убито. Отстреливавшаяся до утра группа служащих горсовета отступила к Селиванову. Успел уйти из города в сторону Коврова поезд с М.Д. Бонч-Бруевичем. Уже через короткое время Ковров известил, что поезд прошел благополучно.

Бывший генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, родной брат управляющего делами Совнаркома, вставший на сторону советской власти с первых дней ее существования, возглавлял в то время ВВСР — Высший военный совет республики. ВВСР с марта 1918 года организовывал так называемую «завесу» — систему отрядов от Онежского озера до Курска, противостоявших на территории РСФСР немецким войскам, впоследствии руководил Красной армией. Опасность германской интервенции еще не была снята, и многие учреждения перевели из центра в глубокий тыл. Так, материальную часть Военной академии эвакуировали в Екатеринбург, ВВСР попал в Муром, государственный золотой запас оказался в Казани и т. д. Кто мог предположить, что как раз эта территория вскоре окажется охваченной огнем Гражданской войны?..

10 июля 1918 года муромский контрреволюционный повстанческий центр объявил запись населения в Белую гвардию. За мятежом стояли полковник Сахаров и эсер Григорьев. Они намеревались начать с освобождения от большевиков Поволжья и Прикамья. Если удастся создать здесь плацдарм борьбы с Советами, то, кто знает, может, именно отсюда пойдет великий поход за реставрацию прежней России. Сахаровские курьеры рыскали по окрестным деревням, собирая разрозненные группы борцов против Советов. Формировались дружины под лозунгом «За Советы без коммунистов». Но создать хотя бы мало-мальское подобие армии эмиссары Сахарова не смогли.

Несмотря на то что мятежники развернули антисоветский террор, вели в отношении простых людей активную политику кнута и пряника, муромцы не поддержали контрреволюционеров. Согнав на митинг рабочих железнодорожной станции, они стали раздавать мешки с мукой, похищенные со склада, чтобы показать свою «заботу о народе». Потом «нашли» двух железнодорожников, которые «приветствовали» от имени рабочего класса белогвардейского вожака Сахарова как «спасителя» граждан от власти большевиков…

Из Владимира в Судогодский военкомат позвонил губвоенкомиссар Лешко:

— Мерецков, готовь отряд для наступления на Муром.

— Есть! — по-военному ответил Кирилл. — Завтра же отправляемся. Кто еще пойдет на Муром?

— Мы пошлем свое особое подразделение. Помнишь муромчанина Тагунова? Он будет политическим комиссаром. Вместе с нами выступят рабочие Гусь-Веркуца. Мы ударим с запада. С юга подойдут к Мурому отряды из селений Выкса, Меленки и Кулебаки. С северной стороны должны замкнуть кольцо твои ребята и ковровцы.

— Ладно придумано. — И повторил: — Завтра отправляемся.

Как могло случиться, что контрреволюционное выступление в Муроме застало местные власти врасплох? Всё дело в том, что оно готовилось в полной тайне, эсеровские и белогвардейские подпольщики отрабатывали план захвата города на островах посреди Оки, соблюдая строжайшую конспирацию…

На подавление мятежа к Мурому двинулись отряды с нескольких направлений: из Владимира, Судогды, Меленков, Выксы, Кулебак, Гуся и Коврова. Самым крупным был владимирский отряд, состоявший из 250 бойцов. Вскоре город был взят в полукольцо. Группа бойцов, посланная из Москвы, владимирцы и гусевцы атаковали белогвардейцев со стороны Курловского, судогодцы и ковровцы — со стороны Горбатки, остальные — с юга. Контрреволюционеры не оказали сколько-нибудь организованного сопротивления. После недолгой перестрелки они поняли безвыходность своего положения и стали разбегаться кто куда. Но их всюду настигали бойцы красноармейских отрядов. Небольшая часть повстанцев, в том числе полковник Сахаров и эсеровский комиссар Григорьев, все-таки сумела скрыться.

Всем участникам подавления мятежа предоставлялся длительный отдых. Однако судогодцам отдохнуть не довелось. Не успели они вернуться домой, как пришло сообщение об измене левого эсера М.А. Муравьева. Месяц назад он был назначен командующим Восточным фронтом, действовавшим против белочехов. Когда левые эсеры подняли в Москве мятеж, Муравьев бросил Казань, где находился его штаб, и бежал с отрядом матросов на пароходе в Симбирск. В Симбирске по его приказу матросы заняли телеграф, телефонную станцию, кадетский корпус, арестовали командующего 1-й армией М.Н. Тухачевского, председателя Симбирского губкома РКП(б) И.М. Варейкиса и других руководителей советской власти. Однако вскоре находившиеся в то время в городе солдаты-латыши освободили арестованных, и 24-летний литовец Иосиф Варейкис немедленно созвал заседание губисполкома. На это заседание был вызван Муравьев с целью взять его под стражу. Но схватить живым мятежника не удалось: завязалась перестрелка, в результате которой он был убит.