Кеннет Славенски - Дж.Д. Сэлинджер. Идя через рожь

Интерес начальства привлекли не литературные таланты и деже не имевшееся за плечами у Сэлинджера военное образование. Важнее оказалось владение немецким и французским тыками, а также то обстоятельство, что Джерри почти год провел на территориях, впоследствии оккупированных Германией, а из Австрии уехал буквально накануне аншлюса. Это и определило его назначение в контрразведку.

В предвоенные годы агенты Корпуса военной контрразведки занимались главным образом тем, что наблюдали за настроениями личного состава американских вооруженных сил. С началом Второй мировой войны перед корпусом были поставлены совсем другие задачи. В конце 1943 года, когда начала активно готовиться долгожданная высадка союзников и Европе, к каждому задействованному в ней полку было прикомандировано по два контрразведчика. Им вменялось в обязанность налаживать контакт с местным населением и выявишь в его среде тайных пособников нацистов.

Карьера контрразведчика началась для Сэлинджера с того, что его перевели на военную базу Форт-Холаберд, расположенную на окраине Балтимора, штат Мэриленд. Из Форт-Холаберда он сразу написал Уиту Бернетту, что наконец-то перед ним открылась реальная перспектива повоевать в Европе, и тут же успокоил своего литературного наставника: «О книге я все время помню»6.

В предвкушении скорой отправки на фронт Сэлинджер написал рассказ «День перед прощанием», очень много для него значивший — ив человеческом, и в профессиональном смысле. При этом поначалу он отзывался о новом произведении с несвойственным ему равнодушием, поскольку не вполне понимал, удачным ли вышел рассказ. Насколько важной окажется эта вещь для его дальнейшей писательской биографии, Сэлинджер, разумеется, догадываться не мог. Да и сама по себе «дальнейшая биография» на момент написания рассказа находилась под большим вопросом. Так, по мнению Иэна Хэмилтона, «День перед прощанием» мог быть задуман как прощальное письмо, которое родные могли бы получить от павшего в Европе Сэлинджера.

В третьем колфилдовском рассказе получают развитие темы и психологические коллизии, обозначенные в рассказе «Последний и лучший из Питер Пэнов». «День перед прощанием» — второй эпизод в своеобразном цикле, прослеживающем военную судьбу Винсента Колфилда и его друга, техника-сержанта Джона Бэйба Глэдуоллера. Значительная роль в рассказе принадлежит Винсенту Колфилду, однако главный герой тут — Бэйб. Автор явно ассоциирует себя с сержантом, которому присвоил свой собственный личный номер 32325200, упомянув об этом в первом же предложении.

Сэлинджер разделил рассказ на пять сцен, каждая со своей «идеей». В первой сцене перед нами военный двадцати четырех лет от роду, не до конца расставшийся с детством и сейчас попавший в антураж, в котором его детство проходило. Приехав домой на побывку, он сидит у себя в комнате среди россыпи книг. Любимые писатели у Бэйба те же, что и у самого Сэлинджера: Достоевский, Толстой, Фицджеральд и Ринг Ларднер. Мать приносит Бэйбу кусок торта и стакан молока, садится рядышком и с любовью смотрит на сына.

Во второй сцене Бэйб, прихватив с собой санки, идет встречать из школы свою маленькую сестренку Мэтти. Эпизод этот короткий и на первый взгляд малозначительный. Но Сэлинджер к этому времени уже научился насыщать смыслом самые обыденные вещи — здесь он затрагивает тему ответственности перед ближним, умения пойти друг другу навстречу и черпать силы в человеческих взаимоотношениях.

Бэйб хочет скатиться с сестрой на санках вниз по крутой Спринг-стрит, но Мэтти боится, потому что по этой улице, знает она, могут кататься «только большие мальчишки, которые ничего не боятся и знают все плохие слова». «Все в порядке. Все будет в порядке, раз ты со мной»', — успокаивает ее Бэйб. Когдаа брат с сестрой усаживаются на санки, Бэйб чувствует, что Мэтти, изо всех сил обняв его сзади, дрожит от страха. Он говорит, что можно скатиться и по другой улице, но Мэтти беззаветно верит старшему брату и хочет ехать вниз именно по Спринг-стрит, потому что так хотелось ему. Она верит, что на него можно во всем положиться, и ее доверие в свою очередь помогает Бэйбу найти компромисс.

Эту сцену Сэлинджер явно противопоставляет эпизоду hi поэмы Т.С. Элиота «Бесплодная земля» (1922), в котором Такая же маленькая девочка катится на санках с горы. У Элиота, почти как у Сэлинджера, дело происходит на пороге мировой нойны, а сам спуск с горы символизирует расставание с детской невинностью и неминуемое низвержение в бездну, звучит плачем о безвозвратно рухнувшем мироздании. Однако в подаче Сэлинджера полет с горы приобретает жизнеутверждающее значение: благодаря вере Мэтти в Бэйба между братом и сестрой возникает душевная близость, которая сильнее страха. В отличие от Элиота, писавшего свою поэму уже после Первой мировой, Сэлинджер еще не мог знать, будет спуск па санках по Спринг-стрит последним в жизни Бэйба или нет, но в этой сцене явственно чувствуется надежда, что с войны Бэйб вернется и они с Мэтти еще накатаются на санках.

В третьей сцене «Дня перед прощанием» появляется друг Бэйба Винсент Колфилд; ее темы — дружба и боязнь утраты. Авторское «я» в этой сцене раздвоено: Бэйб выражает отношение Сэлинджера к военной службе и скорому расставанию с домом, а Винсент воплощает собой Сэлинджера-писателя, сомневающегося, выдержит ли его писательский дар испытание войной. Винсент предстает перед нами молодым человеком, обаятельным и острым на язык — обе черты роднят его с автором рассказа. Кроме того, он тоже писатель, хотя и сочиняет в основном сценарии для мыльных опер.

Винсент рассказывает Бэйбу, что его младший брат Холден Колфилд без вести пропал в Европе. Он упоминает об этом несколько раз, и с каждым разом в его словах звучит все больше горечи. Помимо этой сцены в «Дне перед прощанием» Винсент больше нигде о пропавшем брате не упоминает, зато его переживаниям в связи с возможной гибелью брата почти целиком посвящен написанный два года спустя рассказ «Сельди в бочке».

В четвертой сцене Сэлинджер вкладывает в уста Бэйба свое собственное отношение к войне. Герои рассказа, отобедав, остаются за столом, и отец Бэйба, мистер Глэдуоллер, принимается вспоминать Первую мировую, на которой ему довелось повоевать. В какой-то момент Бэйб прерывает отцовские разглагольствования — ему не нравится героизация войны, общепринятая манера выставлять ее постфактум этакой «мужественной игрой». В ответ он произносит пылкую тираду, в которой выражает чувства едва ли не противоположные тем, что еще год назад испытывал по отношению к военной службе новобранец Джерри Сэлинджер. А в конце клянется после окончания войны ничего о ней не рассказывать. «Я никогда ни в чем не был так уверен, как в том, что моральный долг всех мужчин, кто сражался или будет сражаться в этой войне, — потом не раскрывать рта, никогда ни одним словом не обмолвиться о ней. И пусть наши мертвые погибнут понапрасну. Ведь, видит Бог, так оно всегда и бывает».