Ариадна Эфрон: рассказанная жизнь - Елена Баурджановна Коркина
Она рассказала мне свою историю. Она была родом из Прибалтики, буржуазной. Ее отец был крупным инженером или конструктором кораблей. Во время войны она уехала куда-то в Европу, там попала в лагерь для интернированных, где встретила какого-то необыкновенного человека, гораздо старше ее по возрасту. В результате их романа появился этот мальчик. Ее муж вскоре умер, война кончилась, она жила в Германии, получала какое-то пособие, зарабатывала, растила сына, работала переводчицей. И вот постепенно, читая и слушая о Советском Союзе, она решила вернуться. В этот момент она неожиданно получила наследство: оказывается, во время войны немцами был затоплен корабль, наполовину принадлежавший ее отцу; теперь немцы выплачивали контрибуцию, и она, как единственная наследница, получила довольно большую сумму. И вот с этими деньгами она решила ехать в СССР.
Она пришла в советское посольство, ее там приняли с распростертыми объятиями и местом назначения и постоянного жительства назначили Коми АССР. Она, ничего не подозревая, согласилась, и стали они с сыном собираться. Слышав, что в Советском Союзе плохо с вещами, она накупила их целый контейнер – себе на всю жизнь (три шубы и прочее), сыну – на вырост (пальто, костюмы), и приехали они прямо в Коми, где их поселили в каком-то бараке. Вокруг было чистое поле, какой-то поселок, сыну негде учиться, ей негде работать, ибо кроме языка она ничего не знала, никакой специальности у нее не было. Она пошла в исполком и сказала, что здесь жить не может. Ей ответили, что раз она направлена сюда, то здесь и будет жить. Она спросила: «А что, если я уеду?» – «Вас вернут обратно».
Она все-таки уехала. Приехала она в Киев, где у нее была двоюродная сестра. Приехала она с сыном, контейнером и любимой собачкой. Из всего этого сестра взяла только собачку, а им через два дня сказала: «Ну, вы что-нибудь решайте».
Они уехали. Долго кочевали, контейнер за ними, пока не прибились к Тарусе. Здесь она пошла к Паустовскому, все ему рассказала. Потрясенный Паустовский пошел к тарусским властям хлопотать за нее. В конце концов их устроили у какой-то бабы на постой. Работы нет, деньги тают; куда бы она ни ходила – а она была женщина энергичная, – нигде ни до чего не могла достучаться.
В конце концов она решила вернуться. В Германию, то есть в ФРГ. Написала заявление, узнала через справочное бюро адрес посольства и пошла туда. Когда она подошла к дверям и протянула руку, чтобы нажать кнопку звонка, из-за угла дома выскочили двое, скрутили ей руки, посадили в машину и отвезли на Лубянку, где ей был учинен допрос, после которого дано распоряжение возвращаться к предписанному месту жительства, то есть в Коми АССР. Она вернулась в Тарусу и вот тогда и объявилась у меня.
Они прожили у меня два дня, и я ничего не смогла для них сделать.
Она беспрерывно говорила, а мальчик, совершенно замученный этими переездами, этими разговорами, сидел, безучастный ко всему, и читал Стивенсона, которого я ему подарила.
И я поняла, что передо мной обреченные люди, что с ней непременно что-то случится: либо она покончит с собой, либо исчезнет в каком-нибудь из лагерей; а как только исчезнет мать, пропадет и мальчик, которого заберут в детдом, в стране, где он ничего не понимает и никогда не поймет. И никогда не поймет свою мать, которая сорвала его из родной страны, где у него были дом, школа, товарищи, жизнь.
И вот они сидели, и им ничем нельзя было помочь: ни-чем, ибо, что ни делай, они тут не смогут жить, не приживутся никогда. Она говорила: «Я прихожу в магазин – нет мяса, масла, молока. Я спрашиваю – почему у вас ничего нет? Мне говорят – сейчас трудности. Позвольте, но ведь трудности – это дело правительства, а не покупателей. Ведь затем и существует правительство, чтобы не было трудностей. Какое покупателю дело, что у них трудности?.. Почему, когда я пришла в советское посольство в ФРГ, меня никто не подстерегал у дверей, никто не крутил мне рук, никто ничему не препятствовал? Почему я могла уехать сюда, а вернуться обратно не могу?..»
Вот пример несовместимости со всем окружающим строем, несовместимости бытовой. А если она не только бытовая, а глубже? Полная внутренняя неслиянность и невозможность ее когда-либо осуществить, что тогда?..
Примечания
Все включенные в эту книгу рассказы Ариадны Эфрон были записаны мною в 1970–1972 годах. Записаны по памяти, чаще всего вечером того же дня. При подготовке к печати я их озаглавила и минимально «косметически» отредактировала.
Отдельные рассказы и их фрагменты были впервые опубликованы в журналах «Звезда» (1988, № 7), «Лехаим» (2014, № 9), в интернет-изданиях.
Ниже следуют справки о лицах, упоминаемых в текстах этой книги. Сейчас почти обо всех можно прочитать в электронных энциклопедиях, но иногда есть возможность общедоступные справки расширить за счет сведений, полученных непосредственно от живых современников или почерпнутых из архивных источников.
Ада Александровна Шкодина-Федерольф (1901–1996) – преподаватель английского языка; встретилась с А. С. Эфрон в пересыльной тюрьме в Рязани, в дальнейшем спутница ее жизни до последних дней. Автор воспоминаний (Федерольф А. А. Рядом с Алей / А. Эфрон. Мироедиха / А. Федерольф. Рядом с Алей. М.: Возвращение, 1995).
Самуил Давидович Гуревич (1904–1951) – журналист, переводчик, секретный сотрудник НКВД, гражданский муж А. С. Эфрон.
Тетки – Елизавета Яковлевна Эфрон (1885–1976), старшая сестра С. Я. Эфрона, театральный режиссер-педагог; Зинаида Митрофановна Ширкевич (1895–1977), дочь сельского священника, подружилась с Е. Я. Эфрон в 1919 году, когда та работала в Невельском уезде в народном театре; переехала вместе с ней в Москву, чтобы лечиться от костного туберкулеза; с 1929 года до конца жизни была ее спутницей жизни.
Иосиф Давидович Гордон (1907–1968) – режиссер-монтажер, парижский приятель А. С. Эфрон. В 1925 году уехал из Ленинграда лечиться от туберкулеза, жил в Париже у дяди (брата матери), учился в Высшей школе кинематографии; в 1936 году вернулся в СССР, жил в Москве, работал на киностудии «Мосфильм». 30 апреля 1937 года был арестован, после отбытия пятилетнего срока жил в ссылке в Рязани, затем в Красноярске; освобожден в конце 1954-го.
Нина Павловна Гордон (урожд. Прокофьева, 1908–1996) – подруга Ариадны Эфрон с ее первых московских дней до конца жизни. В 1936 году вышла замуж за И. Д. Гордона. В Жургазе была личным секретарем и стенографисткой М. Е. Кольцова, впоследствии – литературным
