Людвик Ковальский - Дневник бывшего коммуниста. Жизнь в четырех странах мира

Трехгодичная программа, в которой я участвую, новая во Франции; это не докторская программа. Две традиционные программы – «университетский докторат» и самая престижная «государственный докторат» – длятся значительно дольше трех лет. Может быть, я смогу перейти в одну из этих программ в будущем.

Отношения с М не развивались так, как я ожидал. Ж, которой 22 года, совершенно другая. Мы встретились позавчера, и мы уже очень сблизились. Она хочет, чтобы ее любили. Я спросил ее, если бы она узнала, что у меня в Варшаве есть жена, не помешало бы ей любить меня так же. Нет, ответила она. Затем я спросил ее, как бы она себя повела, если бы у меня была подруга в Париже. Посмотрев внимательно в мои глаза, она ответила, что ее поведение осталось бы таким же, но ее любовь была бы несчастной. […]

9.4. Счастливые дни

Тунья и я прочитали результаты интересного исследования, произведенного французской газетой L'Express. Она спросила меня о моем детстве. Как бы я ответил на вопрос о счастье? Нет, мое детство в Деденево и в Загорске не было счастливым; как я говорил раньше, меня часто били, потому что я еврей. Как меня ненавидели братья П; они верили, что евреи были ответственны за депортацию их семьи в Сибирь в 1939 году. […]

Ситуация изменилась кардинально, когда я учился в передовой гимназии в Варшаве. Я чувствовал себя, как и все остальные. […] Другой впечатляющий момент произошел, когда я решил дать сдачи, после того как М дал мне ногой под зад в детском доме. Я ударил его в морду. Он начал убегать; я догнал его и ударил ногой. Именно это я запомнил как самый счастливый момент моего детства; я понял, что я могу защитить себя. […] В дальнейшем мои счастливые моменты были связаны с тайной любовью к одной девочке, с учебой и с укреплением коммунистических идей. Моим героем в те дни был К, преданный коммунист.

Тунья спросила меня о каких-либо особенных случаях. Я не смог вспомнить что-нибудь конкретное. Но я знал, что сомнения были источником несчастья. Это началось до 20-го съезда. Во Франции я могу отметить две причины быть счастливым. Первая – это быть среди настоящих ученых; вторая – иметь семью. За исключением раннего детства до ареста моего папы у меня не было никакой семейной жизни. […] А что я могу сказать о сексе? Не огромный ли это источник счастья? Да. Но это должно происходить вместе с другими вещами. ДА ЗДРАВСТВУЮТ ПРОТИВОРЕЧИЯ, СЧАСТЬЕ ДУШИ, ПЕСНИ СЕРДЦА, СТРАХ ШТОРМА И ТРИУМФ МЫСЛИ! […]

9.5. Я горжусь советским спутником (1959 год)

Да, триумф мысли. Что мне делать? Чем дольше я жду, чтобы сказать Ж о своем решении, тем больнее я ей сделаю. И откуда я знаю, что мне лучше вернуться к М? Да, какое противоречие: с одной стороны – это, а с другой – то. Вероятно, не все можно решить только разумом. […] Я горжусь советским орбитальным спутником. Но это только одна сторона прогресса. А что насчет превосходства в уровне жизни? Советские люди заслуживают лучшего. А как насчет превосходства в вопросе толерантности? Это бы действительно приветствовалось во всем мире.

Я взял неделю отпуска, потому что моя мама приехала из Варшавы. Я буду ее гидом в Париже. Мы обязательно должны посетить Эйфелеву башню во время ее короткого пребывания. Какой стыд быть здесь два года и ни разу не взглянуть вниз на Париж с его самой высокой точки. Мы пойдем также в Лувр и в другие музеи. […]

Мама сказала мне, что ни она, ни мой отец не хотели делать мне обрезание. Это решение приняли их родители. […] Она бы очень хотела посетить Израиль. Но она боится, что это может помешать мне получить разрешение из Польши остаться в Орсэ на третий год. Я до сих пор жду письма из Польши по этому поводу. Завтра я пошлю с мамой письмо Павловскому. […]

Опять мне повезло получить очень хороший отзыв о моих успехах в Орсэ; это, возможно, убедит польские власти дать мне разрешение на завершение программы. […] Моя ионизационная камера скоро будет готова. Я смогу опубликовать статью о ее работе. Это будет моя первая публикация. […]

9.6. Не иди на компромиссы: борись за то, чего ты хочешь (1959 год)

Я нахожусь под сильным впечатлением от книги, которую я случайно обнаружил – «Слепящая тьма» А.Кёстлера. Генри сказал, что он знал о существовании этой книги, но не читал ее. Партия объявила ее реакционной клеветой. […] Я стипендию буду получать до конца лета; я сейчас достаточно уверен, что она будет продлена на следующий год. Это может позволить мне перейти с этой программы на настоящую докторскую программу и жить самостоятельно.

Чтобы упростить ситуацию, я подал заявление на получение многоразового польского паспорта. Мой настоящий паспорт автоматически заканчивается после каждого возвращения в Польшу; новый паспорт позволит мне выезжать из Польшы несколько раз без всяких формальностей. […] Людвик, имей в виду, что победителями обычно становятся те, кто не боится риска. Ты знаешь, чего ты хочешь (быть ученым) и ты должен действовать соответственно. Ты свободный человек; контролируй свою жизнь. Не соглашайся на компромиссы; борись за то, чего ты хочешь. Ты можешь даже убить себя, если понадобится. Это, между прочим, было бы высшим проявлением свободы. […]

Моя дорогая мама, я знаю, как сильно ты волнуешься за меня. Когда-нибудь ты будешь мной гордиться; я обещаю. Я тебя очень люблю. […] Ж полна любви; я часто думаю о ней серьезнее, чем следовало бы. Мое положение неопределенно; Как я могу что-нибудь планировать? Ее родители, у которых небольшой продуктовый магазин, ненавидят меня. Ее папа – антисемит. Почему она меня любит? Мы вместе съездили автостопом на северное побережье и спали в нашей маленькой палатке. […]

Дома меня ждали три важных письма. Первое было от Павловского; он соглашается с моим пребыванием во Франции и попыткой получения государственного доктората. «Это очень хорошая идея, даже если она приведет к разрыву с Политехническим. Я буду счастлив взять тебя на работу опять», – пишет он в конце. Второе письмо было положительным ответом на мою просьбу о многоразовом паспорте. Это означает свободные поездки в Польшу в течение многих лет. Третье письмо информировало меня, что я получил комнату в студенческом общежитии в Антони. Почему я такой везучий? Я скучаю по Ж; она работает в летнем детском лагере. […]

9.7. Моя собственная комната в Антони

Я у себя. Первый раз в жизни у меня своя собственная комната. В ней кровать, стол, шкаф и книжная полка. Есть также ванная с душем, которую я делю с французским студентом юридического факультета, живущим в соседней комнате. До железнодорожной станции можно дойти пешком. Антони находится на полпути между Парижем и Орсэ, приблизительно в 15 минутах поездом в каждую сторону. […] Ж вернулась; она сразу же приехала навестить меня. Мы провели безумный час. Затем я работал за столом, а она писала письма в кровати. В Париж она уехала последним поездом. Куда это приведет? […]