Лидия Яновская - Почему вы пишете смешно?

Большой политической остроты в «Отыгрышах» и «Аттракционах» нет. Сатирически наиболее острые заметки писателей в то время концентрировались вокруг повести «Летучий голландец», на долю же «Великого комбинатора» оставлялся более «легкий», непритязательный материал. По-видимому, к «Великому комбинатору» писателей влекло главным образом желание снова проехаться по стране со своим веселым героем, как уже ездили они с ним в «Двенадцати стульях».

Настроение первого романа еще не развеялось. Не случайно среди самых первых записей к «Великому комбинатору» такая: «Остап рассказывает о 12 стульях». Нет в «Аттракционах» и «Отыгрышах» образов бюрократов и «Геркулеса». Они появятся, когда Ильф и Петров окончательно оставят замысел «Летучего голландца» и перенесут в роман сатирический материал. Нет в этих записях и темы бесполезных денег. Писатели еще не задумались над судьбой великого комбинатора, над тем, что будет, если он добьется своего. Их все еще, как в первом романе, привлекал процесс поисков, и Бендер был только проводником в сатирическом калейдоскопе быта. Они еще не открыли для себя, что судьба великого комбинатора может сама стать одной из существенных примет времени. Короче, они работали над романом «Великий комбинатор». «Золотой теленок» был еще впереди.

С 2 по 23 августа 1929 г., как помечено на рукописи авторами, Ильф и Петров писали первую часть романа. Они писали ее стремительно, по-видимому, не очень-то задумываясь над дальнейшим развитием сюжета: события разворачивались сами собой, и можно было ожидать, что они сами подскажут, как быть дальше.

Но вот в естественный ход повествования втянут еще один персонаж — подпольный миллионер. Кем он должен быть? Разумеется, сюда не подходила какая-нибудь безобидная личность, неудачливый гусекрад, легкомысленный «сын лейтенанта Шмидта». Этот «кто-то» должен быть удачливее Бендера, если он мог сколотить свои миллионы. Кто же он и каким путем стал миллионером? Так намечалась новая, серьезная тема.

Ильф и Петров работали в газете и знали о таких Корейко. Из газеты, из «Гудка», кстати говоря, почерпнули они отдельные «этапы» деятельности Корейко. Был свой «прототип» и у истории о том, как Корейко в годы военного коммунизма похитил маршрутный поезд с продовольствием, шедший на Волгу: 15 мая 1925 г. в «Гудке» появилось сообщение о суде над расхитителями железнодорожных грузов; они действовали с конца 1922 г. на Украине, похищая целые вагоны сахара, табака, кожи; один из них привлекался к ответственности еще в 1923 г. Это были современники и соучастники Корейко.

Давно мелькала в записях Ильфа, а затем в совместных заметках писателей тема «Гидро и открытки» (ср. в «Золотом теленке» с аферой Корейко, перекачавшего средства со строительства электростанции на издание открыток с видами этой электростанции). Возможно, сатирики даже прочили эту комбинацию Остапу Бендеру. Но для таких серьезных, «с размахом», дел, пожалуй, Бен-дер был слишком легковесный жулик.

Закончив первую часть, Ильф и Петров сразу же начали вторую, но написали немного. Здесь Бендер, приехав в Одессу, является еще не в «Геркулес», а в юридическую консультацию, куда первоначально поместили авторы Корейко, и при помощи Балаганова, который еще назывался не Шура, а Шурка Балаганов, опознает своего противника.

В первых числах сентября, оставив начатую работу, Ильф и Петров уехали в Гагры. Они увезли с собой множество редакционных поручений и незаконченных дел, а когда в начале октября вернулись в Москву, оказалось, что роман застопорился.

Тут в истории романа намечаются пробелы, которые восполняются с трудом.

Где-то около этого времени Ильф увлекся фотографией, что, по словам Е. Петрова, прервало работу над романом на целый год. В. Ардов рассказывает: «… в тридцатом, кажется, году Ильфа заинтересовал фотоаппарат „лейка“ — тогда они были внове. Фотографирование было для Ильфа еще одним способом поглубже залезать в делишки этой планеты. Ильф стал страстным фотографом-любителем. Он снимал с утра до ночи: родных, друзей, знакомых, товарищей по издательству, просто прохожих…

Евгений Петрович жаловался с комической грустью: — Было у меня на книжке восемьсот рублей, и был чудный соавтор. Я одолжил ему мои восемьсот рублей на покупку фотоаппарата. И что же? Нет у меня больше ни денег, ни соавтора… Он только и делает, что снимает, проявляет и печатает. Печатает, проявляет и снимает…»[38]Оба свидетельства, и Е. Петрова и В. Ардова, датированы весьма приблизительно. Между тем, хорошо известно, что осенью 1930 г. Ильф и Петров возобновили интенсивную работу над романом. В ноябре 1930 г. они уже заключают договор на английский перевод романа (правда, все еще «Великого комбинатора», а не «Золотого теленка»). С января 1931 г. «Золотой теленок» печатается в журнале «Тридцать дней», и, хотя Ильф и Петров продолжают дорабатывать финал, пока печатаются первые части, роман выходит в журнале окончательно отшлифованным, авторы уже не будут возвращаться к нему и править его. И при этом рукопись, написанная во второй половине 1930 г., сравнительно чиста. Помарок и поправок в ней мало. Что же, Ильф и Петров, писали свой лучший роман сразу почти набело? А как же высказывание Е. Петрова по поводу того, как трудно писался этот роман? «Писать было трудно… Мы вспоминали о том, как легко писались „12 стульев“, и завидовали собственной молодости. Когда садились писать, в голове не было сюжета. Его выдумывали медленно и упорно» (Е. Петров. «Мой друг Ильф»).

Так вот, я полагаю, что это высказывание относится не к лету 1929 г., когда напористо, с разгону писалась первая часть, и не к осени 1930 г., когда почти набело переписывался роман, а к зиме 1929/30 г. Вооружимся этим предположением и, не боясь вносить уточнения в свидетельства авторов, пересмотрим факты.

Рабочие записи Ильфа по фотографии сохранились. Они датированы январем, февралем и мартом. Это 1930 год. По-видимому, в октябре — декабре 1929 г. Ильф фотографией еще не увлекался. Писатели над чем-то работали, и этим «чем-то» могла быть только вторая часть романа. Работа над ней, должно быть, подвигалась уже не так споро, как над первой.

Вот набросок, который я считаю наиболее ранним для этого периода («Дело № 2», л. 3). Он, вероятно, сделан почти сразу же по возвращении Ильфа и Петрова из Гагр в Москву. Озаглавлен он так: «План „Великого комбинатора“. Часть 1». Но только первые восемь пунктов представляют собой план части первой[39]. С пункта же девятого, с очень приблизительным делением на главы и без деления на части, идет изложение дальнейшего содержания: «Бендер и Балаганов по приезде в Одессу идут в консультацию (подразумевается юридическая консультация. — Л. Я.), попадают на чистку. Чистится ангельский гражданин. Оказывается — Корейко…»