Николаус Белов - Я был адъютантом Гитлера

Нет сомнения, что за этим приемом у фрау фон Дирксен скрывалось стремление к восстановлению монархии. И она, и принц Август Вильгельм придерживались взгляда, что влияние на ход событий нельзя приобрести, стоя в стороне от них, а чтобы достигнуть своей цели, надо искать контакта там, где сосредоточена тогдашняя власть. Но Гитлер к тому времени уже полностью отказался от идеи восстановления монархии. Реплика Геббельса той зимой подтвердила это. В узком кругу в Имперской канцелярии министр похвалялся, что он – тот самый человек, который отвратил Гитлера от намерения вернуться к монархии. При этом его просто распирало от гордости, и он тыкал указательным пальцем в свою грудь.

Декабрь проходил в квартире фюрера под знаком подготовки к Рождеству. Адъютанты Гитлера составляли список тех, кто получит от него подарок. Круг этих лиц был довольно широк. Начинался он с жен имперских министров и высших функционеров партии, а кончался домашним персоналом фюрера. Наряду с отдельными лицами Гитлер раздавал подарки и формированиям вермахта, полиции и СС, охранникам Имперской канцелярии и его резиденции на Оберзальцберге.

Гитлеровский домоправитель Каннеберг получил поручение закупить подарки. Эти подарки были разложены на длинных столах в Большом обеденном зале, и Гитлер сам определял, что и кому дарить. Его личный адъютант Шауб помогал ему и в эти дни держался с весьма загадочной миной на лице. За несколько дней до праздника моей жене был вручен пакет с дюжиной кофейных чашечек из майсенского фарфора, а я получил золотые карманные часы, на крышке которых были выгравированы мои имя и фамилия и дата: «Рождество 1937 г.»

Однажды в декабре нас, военных адъютантов, ждал и другой сюрприз. Хоссбах поведал мне и Путткамеру, что Гитлер распорядился выдать нам из своего представительского фонда, возглавляемого д-ром Ламмерсом, по 100 марок каждому в качестве пособия. Хоссбах добавил, что сам он принимает подарочные деньги от Гитлера вопреки своим убеждениям. Я же думал иначе. Мне вовсе не претило получить деньги, ибо я считал, что это моей независимости никак не затрагивает, особенно в финансовой области. К тому же мое жалование капитана гораздо меньше, чем полковника Хоссбаха. Да и в представительских целях мы при нашем служебном положении должны были сильно тратиться на свой гардероб.

После эффектного сентябрьского визита Муссолини приезд главы венгерского правительства, а затем югославского премьер-министра Стояновича в январе 1938 г. оказался спокойнее. Венгры считались друзьями Германии, а потому встреча с ними прошла в сердечной атмосфере. Визит югославского премьера и его супруги длился несколько дней. Стоянович имел здесь хорошую репутацию: будучи сербом, он является поклонником Германии. Это считалось чем-то из ряда вон выходящим, и германские органы во главе с самим Гитлером вовсю старались не разочаровать югославских гостей.

Официальные государственные приемы заканчивались обычно около 23 часов. Но на этих обоих приемах Гитлер после завершения официальной части через адъютантов приглашал узкий круг наиболее известных ему лиц в курительную комнату побеседовать у камина. К их числу в данном случае принадлежали супружеская пара Геббельсов, д-р Брандт с женой, я, тоже с женой, несколько молодых дам и обе дочери крупного кельнского фабриканта Мюленса. А под конец вечера Брукнер забирал из украшавших обеденный стол ваз цветы и дарил букеты дамам.

Смерть Людендорфа

Еще в дни подготовки к рождественским праздникам пришла весть из Мюнхена, что находится при смерти генерал Людендорф{81}. Гитлер посетил умирающего в начале декабря. Отношения между ним и Людендорфом к тому времени серьезно охладились; вину за это частично приписывали второй жене генерала Матильде. Но Гитлер не позабыл, что в 1923 г. Людендорф плечом к плечу шел с ним во время марша к «Галерее полководцев». Верность фюрера своим старым соратникам{82} была той причиной, по которой он так близко к сердцу принял смерть Людендорфа. Генерал скончался 20 декабря 1937 г. Согласно его завещанию и желанию вдовы, местом последнего упокоения Людендорфа должна была стать родная усадьба, а не, как хотел Гитлер, национальный мемориал, подобный воздвигнутому Гинденбургу в Танненберге. Поэтому предусматривалась лишь назначенная на 22 декабря государственная панихида у «Галереи полководцев» в Мюнхене.

21 декабря вечером мы покинули Берлин и целую ночь в жуткий холод и снежную пургу ехали в Мюнхен. Наш поезд прибыл с трехчасовым опозданием. Там тоже царила настоящая зима. Государственная панихида началась в 12 часов у Ворот Победы. За лафетом с гробом шли, отдавая последние почести прославленному генералу, Гитлер и Бломберг вместе с главнокомандующими трех частей вермахта или их личными представителями. Надгробную речь у «Галереи полководцев» произнес Бломберг. Фюрер возложил венок. Прогремел ружейный салют. Но бросалось в глаза, что на этом государственном акте отсутствовали многие ожидавшиеся лица. Например, мы слышали, что должен прибыть из Берлина специальный состав с дипломатами и военными атташе, но он пришел с огромным опозданием, а прибывшие смогли принять участие лишь в траурной процессии к месту захоронения. Венок от кайзера, проживавшего в эмиграции в Голландии, был возложен уже на могиле. Это явилось счастливой случайностью: ведь во время государственной панихиды право возложить венок имел один только Гитлер.

По завершении траурной церемонии Гитлер направился в свою мюнхенскую резиденцию, где его ждала автомашина для поездки на Оберзальцберг. До этого Бломбергу удалось накоротке переговорить с ним. Мы, военные адъютанты, попрощались с фюрером и немедленно выехали в Берлин. Рождественский вечер Гитлер провел в Мюнхене, а следующие дни до начала января – на горе Оберзальцберг.

Новогодний прием

Как и во все времена и во всех странах, официальная жизнь в 1938 году началась в столице рейха новогодним приемом для дипломатического корпуса. Гитлер ввел такой порядок, что этот прием не обязательно должен был проходить, как прежде, точно 1 января, а и позднее, в интересах тех, кто желал использовать первые дни января для новогодних поездок и отпусков. В этом году новогодний прием в «Особняке рейхспрезидента» был назначен на 11 января. Гитлер использовал для него этот старинный дворец, который служил жилой и служебной резиденцией и местом официальных дипломатических приемов как Эберту, так и Гинденбургу.

Гитлер отправился туда пешком из своей квартиры, и путь его пролегал параллельно Вильгельмштрассе через сады министерств. Для этого он велел пробить в смежных стенах двери. Мне пришлось увидеть такую довольно странную для моих тогдашних представлений о фюрере процессию в первый и последний раз. Впереди шествовал сам Адольф Гитлер во фраке, черном пальто, в цилиндре и белых перчатках, а за ним – мы, адъютанты, в парадной форме. Его самого смешила эта процессия. Но еще больше он был недоволен помещениями в «Особняке рейхспрезидента», которые при нынешнем значении рейха были недостаточно репрезентативны для официальных дипломатических приемов. По окончании церемонии мы услышали, как он говорил, что новогодний прием здесь и в такой форме состоялся в последний раз. Мне кажется, я не ошибусь, сказав, что в тот же день он вызвал к себе генерального инспектора по строительству Альберта Шпеера и спросил его, может ли тот до новогоднего приема 1939 г. построить Новую Имперскую канцелярию. После короткого размышления Шпеер это задание принял.