Михаил Полторанин - Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса

Блокаду удалось прорвать поздней осенью, и то через ВКШ — Высшую комсомольскую школу. Под видом встречи со слушателями — комсомолятами пригласили в школу редакторов молодежных газет и редакторов многих партийных изданий из союзных республик. К тому времени в национальных образованиях на Москву оглядывались уже меньше.

Встреча продолжалась около пяти часов — вопросы, ответы. Не сказать, что Ельцин искрил идеями и нырял в глубину проблем, но злые слова о вседозволенности чиновников, о круговой поруке в коридорах власти людей задевали. Здесь он на всю катушку использовал популистским прием, к которому впредь будет прибегать постоянно. Газеты больше месяца печатали отчеты о встрече — на читателей хлынул освежающий поток правды. О Ельцине снова заговорили.

И тут, в феврале, как раз начались окружные собрания по выдвижению кандидатов в народные депутаты СССР. В стране предстояли первые альтернативные выборы — люди выдвигали, кого хотели. На Ельцина был большой спрос. Его назвали своим кандидатом десятка два городов.

Все-таки силен был Борис Николаевич своей интуицией! Где ему баллотироваться, чтобы пройти наверняка? Я предлагал и Свердловск и Петрозаводск. А в Москву не верил, считал, что Воруй-город прокатит его на вороных. Но Ельцин стоял на своем: только столица! Он должен доказать, что Воруй-город и Москва — это не одно и то же. Что именно Москва его считает своим. Он будет полноценным депутатом от национально-территориального округа, а не приживальщиком в других городах. Мне казалось, что он глубоко заблуждается. Но ошибался, как позже выяснится, не он, а я. Он волчьим нюхом чуял добычу.

У меня тоже началась предвыборная пора. Выдвигая кандидата от Союза журналистов СССР, коллектив АПН остановился на моей фамилии. Надо было пройти чистилище — поездки по стране, победы на региональных собраниях. Каждый кандидат выступал с персональной программой: с чем он идет во власть? У меня программа состояла из четырех «де» — демократизация, деидеологизация, демонополизация и дебюрократизация. Плюс обещание пробить через Верховный Совет Закон о печати, позволяющий создать четвертую власть. Думаю, эта программа сегодня даже более актуальна, чем тогда.

Командировки для поездок не оформляли, надо было мотаться по областям и республикам за свой счет. А у меня-то откуда такие деньги? В аппарате Союза журналистов СССР работал Гриша Берхин — пролаза и мастер войти в любой кабинет. Он и предложил мне шабашку. Кандидатами в депутаты народ пошел косяками, а как составлять программы — мало кто понимал. Дело-то новое. Вот денежные люди и начали искать программистов, а Гриша Берхин — тут как тут! Мы наладили с ним конвейер: я писал, он размножал и поставлял заказчикам. Заработок делили пополам. Появилась возможность поколесить по стране без срочных редакционных заданий.

Средняя Азия еще находилась в дремоте. Хотя до ферганских событий оставались всего месяца три, ничто здесь не намекало на перемены. Импульсы из Москвы отскакивали от брони феодальных традиций — и два столетия назад правили баи и ханы и теперь тоже они, только под псевдонимами первых секретарей ЦК и обкомов. Перед автоповозками партийных баев с одинаковой смиренностью склоняли головы люди и ишаки. А на Украине скандалил с властями Народный Рух, обзывал их пособниками москалей. Скандалил шумно, по-хохляцки. И Грузию не узнать. Чтобы организовать со мной встречу, уже бежали за разрешением к Звиаду Гамсахурдиа. Хотя был он еще никто, и звать его было никак. А в Прибалтике корректны по-западному. Только мягко давали понять, что их интересуют лишь свои кандидаты.

И вправду, разный был по составу и содержанию Советский Союз: смесь керосина с компотом. И если не сепарировать эту смесь, а взбалтывать размашистыми реформами, мог получиться отвратный напиток для всех. Горбачеву страна казалась ровным газоном, где для косилки нужен общий режим и не должно быть рытвин и валунов. А Союз был не только многонациональным, но и многоцивилизационным. Он требовал дифференцированного подхода к назревшим проблемам. И когда в отношении хозяйственных специалистов Михаил Сергеевич прокричал в Красноярске общий призыв: «Вы их давите снизу, а мы будем давить сверху» — к нему отнеслись совершенно по-разному. В одних республиках полезли под кровать за винтовками, в других стали крутить пальцами у виска. И возводить заборы повыше.

А в Москве ждали теледебатов. В конкуренты Борису Николаевичу Воруй-город пытался выставить Андрея Дмитриевича Сахарова, но тот, естественно, отказался, пошел по списку Академии наук. Тогда номенклатура выкатила орудие в лице гендиректора «ЗИЛа» Бракова.

Мне позвонил «свой человек» из горкома и попросил срочной встречи в укромном местечке. Мы встретились, и он рассказал: Ельцин и Браков в прямом эфире будут отвечать на вопросы якобы избирателей. Но эти вопросы уже приготовлены в ЦК и горкоме, запечатаны в конверты, а фамилии и адреса «задавальщиков» взяты по лености исполнителей из телефонного справочника. «Будьте бдительны» — сказал мой информатор. А как предугадаешь, что они там насочиняли.

В штаб Ельцина приехала тележурналистка из Казахстана Валентина Ланцева со своей группой (потом Ланцева работала у Бориса Николаевича пресс-секретарем) и получила задачу: записать теледебаты на «видик», отследить фамилии и адреса и срочно пройти по этим адресам с телекамерой.

А дальше-то что: поймаем жуликов за руку, но как рассказать людям об этом? Так хотелось воткнуть им занозу поглубже да с поворотом — сколько же можно терпеть беспардонность партийных чинуш! Но телевидение полностью в их руках.

Позвонил Грише Берхину: «Родной мой, выручай. Срочно нужен выход на «Взгляд». Эта программа была тогда самой популярной, в ней молодые ребята иногда выдавали коленца. Гриша съездил в «Останкино» и вернулся довольный: ходы нашел, надо только подмаслить. Там уже тогда любили теплоту в отношениях. Надо, так надо — договорились.

Это не были теледебаты в прямом смысле слова. Ведущий программы «Добрый вечер, Москва!» сел между Ельциным и Браковым, стал вскрывать конверты и зачитывать кандидатам вопросы по очереди, называя фамилии и адреса авторов. Бракову шли вопросы в одном ключе, примерно такого характера: «Как вам удается добиваться больших успехов?» или «Как вам удается совмещать в себе качества хорошего руководителя и хорошего семьянина?». Гендиректор сидел вальяжно, отвечал с достоинством: ну как, работэю много. Я представил, как в кабинетах горкома режиссеры этого шоу подмигивали друг другу.

Ельцину вопросы били под дых, ниже пояса. В них были перепевы выступлений участников Московского пленума горкома. После четвертого или пятого наскока Борис Николаевич набычился и стал похож на боксера, пропустившего сильный удар. Отмахивался несложными фразами, иногда невпопад. Обидно было смотреть, как он проигрывает аппарату, и крепнуть в убеждении, что Ельцин в словесных дуэлях мастак не большой. Сторонники его были разочарованы. Хотя и понимали, что кроется за всем этим какая-то подлость.