Джон Стейнбек - Русский дневник

В тот же вечер в посольстве мы посмотрели американскую кинокартину «Rhapsody in Blue». Конечно, мы видели ее раньше, но эта версия оказалась гораздо более забавной, потому что киномеханик перепутал бобины, и картина началась с того, что все умерли. Потом постепенно герои возвращались к жизни, а в конце картины Джордж Гершвин стал маленьким мальчиком. Нам этот вариант понравился много больше прежних.

Капа постоянно фотографирует людей на улице из окна нашего отеля. Он прячется за шторами с фотоаппаратом с длиннофокусным объективом и делает портреты людей, которые идут через дождь или совершают покупки в небольшом магазине на той стороне улицы. Одновременно продолжается поединок с человеком из «ремонтной мастерской»: так они и снимают друг друга через улицу своими фотоаппаратами.

Мы оба давно не получали никаких известий из дома. Письма не приходили, и мы решили попытаться дозвониться до Нью-Йорка. Это дело оказалось очень трудным, и мы в конце концов бросили такие попытки. Выяснилось, что в Нью-Йорк можно позвонить, только предварительно переведя туда деньги в долларах на особый русский счет. Поэтому сначала нужно было телеграфировать кому-то в Нью-Йорк, указать точное время телефонного звонка и точную продолжительность разговора. Там посчитают, сколько это будет стоить, и тогда доллары можно будет переслать из Москвы в Нью-Йорк. Но поскольку все это заняло бы неделю или даже дней десять, мы решили, что проще будет продолжать писать письма в надежде, что когда-нибудь мы получим ответ на них.

Когда письма наконец-то стали приходить, мы обнаружили, что пересылка их авиапочтой из Нью-Йорка в Москву занимает от десяти дней до трех недель. Мы не знаем, почему на это уходит столько времени: из Нью-Йорка в Стокгольм письма идут два дня, значит, остальное время приходится на дорогу от Стокгольма до Москвы. Из-за таких задержек с доставкой иностранцы чувствуют себя еще более отрезанными от остального мира и еще более одинокими.

СССР. Москва. 1947.

Мало-помалу мы загрустили: уже неделю мы находились в Москве, а разрешения на выезд из города все не было. Мы уже думали, что проведем в его ожидании все лето, когда вдруг бумаги внезапно материализовались, и наш план стал осуществляться полным ходом.

Суит-Джо Ньюман устроил в нашу честь коктейльную вечеринку, которая продолжалась до глубокой ночи. На рассвете мы собирались вылететь в Киев. Прошедший вечер поднял не только наш дух, но и дух других гостей – их было около пятидесяти человек.

Позже мы обнаружили, что в путешествиях по Советскому Союзу существует еще одна проблема. Нельзя напрямую поехать из Киева в Сталинград, а из Сталинграда в Сталино[10]. Каждый раз вам приходится возвращаться в Москву и снова из нее выезжать, поскольку транспортная система устроена, как спицы у колеса – с центром в столице. Кроме того, дороги настолько разрушены войной, что ездить по ним практически невозможно, да и времени бы на это ушло больше, чем у нас было. Еще одна трудность состояла в том, что самолеты летают здесь только днем. Здесь нет ночных полетов, потому рейсы отправляются рано утром. А после коктейля у Суит-Джо нам показалось, что даже слишком рано.

4

Суит-Лана не смогла поехать с нами в Киев. Вместо нее в качестве переводчика и гида поехал господин Хмарский – приятный маленький человечек, изучающий американскую литературу. Его английский был очень книжным. Капа все время перевирал его фамилию и вообще всячески над ним подшучивал.

Хмарский снова и снова поправлял его:

– Господин Капа, Хмарский, а не Хумарский.

После чего Капа говорил:

– Хорошо, господин Хомарский.

– Нет, господин Капа, Хмарский, а не Хумарский и не Хомарский!

Это продолжалось и дальше, и Капа с радостью каждый день находил все новые варианты произношения его фамилии. Хмарский всегда немного волновался, когда мы начинали выражаться иносказательно, да еще на американский манер. Поначалу он пытался было вслушиваться в нашу речь, но потом понял, что это бесполезно, и перестал слушать нас вообще. Бывало так, что его планы срывались: за нами не приходили заказанные им машины, не улетали самолеты, на которые он брал нам билеты. и мы стали называть его Kremlin gremlin, Кремлевский гремлин.

– А кто такие гремлины? – поинтересовался он.

Мы в деталях рассказали ему о происхождении гремлинов, о том, как они появились в британских ВВС, каковы их привычки, как они останавливают в полете двигатели, как покрывают льдом крылья самолета, как засоряют трубопроводы топливной системы.

В России есть один вопрос, на который никогда нельзя получить ответа. Звучит этот вопрос так:

– В котором часу вылетает самолет?

Хмарский слушал нас с большим вниманием, а потом поднял вверх палец и произнес:

– Мы в Советском Союзе в призраков не верим.

Наверное, мы слишком жестоко над ним подшучивали. Надеемся, что не сильно ранили его чувства.

В России есть один вопрос, на который никогда нельзя получить ответа. Звучит этот вопрос так:

– В котором часу вылетает самолет?

Это никак невозможно узнать заранее. Единственное, что удается узнать, – что он вылетает «рано утром». И еще нужно помнить о том, что на летном поле необходимо быть задолго до вылета. Каждый раз, когда надо куда-то лететь, вы должны приехать на аэродром до рассвета, в холодную мглу, и потом часами сидеть и пить чай в ожидании вылета. В три часа утра в наш номер позвонили, и мы не были рады столь раннему подъему, поскольку после коктейля у Суит-Джо нам надо было бы поспать часов двенадцать, а мы спали примерно один. Мы загрузили оборудование в багажник машины и поехали по пустынным улицам Москвы за город.

Сегодня мы впервые наблюдали явление, которое потом повторялось неоднократно. Водители в Советском Союзе имеют обыкновение ускорять автомобиль, а затем отпускают сцепление и дают ему катиться по инерции. Для этого используются все склоны, все холмы. Нам сказали, что такая тактика бережет бензин, и что овладение ею является частью подготовки каждого водителя. Дело в том, что бензин шоферу выделяют под поездку на определенное расстояние, и на этом бензине он должен покрыть все это расстояние. Как следствие он использует всевозможные ухищрения для того, чтобы какая-то часть бензина осталась у него в запасе. Это просто другая сторона огромной системы бухгалтерского учета, которая пронизывает всю жизнь в Советском Союзе, и в чем-то она сопоставима с той, что существует в ресторанах. При этом совершенно не принимается во внимание износ зубьев шестерен сцепления, а экономия бензина на самом деле ничтожно мала. Нас эти дерганья весьма раздражали. Сначала машина разгоняется до шестидесяти миль в час, потом у нее вдруг отпускают сцепление, и она по инерции движется до тех пор, пока скорость не падает до черепашьей. Затем ее опять разгоняют до шестидесяти миль в час, и процесс повторяется.